«Это должно было стать рутинным абортом в начале второго триместра. Женщина делала уже девятый аборт», — пишет сербский врач-акушер Стоян Адасевич (Stojan Adasevic) в своей документальной книге «Первый час» (The First Hour).
Адасевич, ныне лидер движения против абортов в Сербии, выполнил более 48 000 абортов, пока сомнения относительно этичности этой процедуры не заставили его остановиться. Другие источники утверждают, что это количество ближе к 60 000.
Адасевич указывает на две вещи, послужившие его переходу на сторону защитников жизни: необычный ряд снов и это весьма неприятное переживание, через которое он прошел, выполняя, казалось бы, рутинную операцию. Он описал эту процедуру так:
Я открыл чрево, оторвал плаценту, родовые воды отошли, и я начал очищать внутренность своими щипцами для абортов. Я ухватился за что-то, немного сдавил, удалил и выбросил в полотенце. Потом посмотрел и увидел руку – довольно большую руку. Ребенку было около трех-четырех месяцев. У меня не было ленты, чтобы ее измерить.
В возрасте трех месяцев нерожденный младенец уже полностью сформирован: у него есть пальцы на руках и ногах. Все органы и системы организма развиты. У младенца есть отпечатки пальцев, он дышит амниотической жидкостью, готовясь к жизни вне чрева матери. Адасевич продолжил:
Кто-то пролил йод на часть стола и рука упала таким образом, что нервные окончания соприкоснулись с йодом. И что произошло? Я посмотрел и воскликнул: «Господи, рука движется сама по себе». Тем не менее, я продолжил работать щипцами и опять поймал что-то, сдавил и вытащил. Я подумал: «Только не нога». Я вытащил и посмотрел. Нога.
Я хотел положить ее на стол аккуратно, чтобы она не соприкоснулась с движущейся рукой. Когда я опускал руку, раздался стук у меня за спиной. Я подпрыгнул и автоматически ослабил захват щипцов. В этот момент нога кувыркнулась в воздухе и упала рядом с рукой.
Я посмотрел: и рука и нога двигались сами собой. Тем не менее я снова направил свой инструмент в чрево и начал крушить все внутри. Я думал, что все, что мне нужно, чтобы дополнить картину, – это сердце. Я продолжил все крушить и пока не убедился, что превратил все внутри в месиво, не вытаскивал щипцы.
Когда я вытащил все это наружу, полагая, что на полотенце окажутся лишь части костей, я посмотрел и увидел человеческое сердце, сжимающееся и расширяющееся, и бьющееся, бьющееся, бьющееся. Я думал, что сойду с ума. Я смотрел, как это сердцебиение замедляется, все больше, больше и больше, до тех пор, пока окончательно не прекратилось. Никто, кто видел то, что видел я собственными глазами, не мог бы быть более убежден – я убил человека.
Странный и ужасный случай открыл Адасевичу глаза на ужас того, что он делал. Эта мощная встреча с человечностью нерожденного ребенка была настолько сильной по сравнению с подготовкой, которую он получил. В книге Адасевич описывает свою ежедневную работу аборциониста:
Были моменты, когда мне приходилось выполнять 20, 25, 30 или даже 35 абортов в день. Мы работали пять дней в неделю….
Его учили считать нерожденных младенцев недолюдьми. Его уверяли, что жизнь начинается только с рождения.
Нас учили, что жизнь начинается с первым криком, когда ребенок впервые заплачет. До этого момента человеческое существо подобно любому другому органу в теле женщины. Он как аппендикс. Удаление аппендикса из тела матери – это не убийство.
Только ребенок, рожденный, издавший первый крик, может быть убит. Если он не кричал, то не может быть никакого разговора об убийстве. Вот почему сразу после рождения младенцев суют головой в ведро с водой. Ребенок набирал в легкие воду вместо воздуха, поэтому он не плакал. И таким образом, это не считалось убийством. Ужасно, но так обстояла ситуация.
Таким образом, аборт и убийство младенцев были морально разрешены. И то и другое было законным. Адасевич сказал, что он впервые начал сомневаться в правильности абортов, когда ему стали сниться необычные сны. В книге сказано:
Ему снилось красивое поле, полное детей и молодых людей от 4 до 24 лет, которые играли и смеялись, но которые, завидев его, убегали в страхе. Человек, одетый в черно-белое одеяние, молча смотрел на него.
Сон повторялся каждую ночь, и я просыпался в холодном поту. Однажды ночью я спросил у человека в черно-белом, кто он такой. «Меня зовут Фома Аквинский».
«Почему ты не спрашиваешь, кто эти дети?» – спросил меня Св. Фома во сне.
«Это те, кого ты убил своими абортами», – сам ответил мне он.
Скорее всего, сны аборциониста были работой его подсознания, борющегося с виной. С недавних пор стал доступен ультразвук, который показал движущиеся изображения еще нерожденных младенцев.
После пугающих снов и ужасного случая, Адасевич заявил начальству больницы, что больше не будет делать аборты. Его обращение в защитники жизни ему дорого обошлось:
Никогда раньше доктора Коммунистической Югославии так не делали. Они урезали мне зарплату вдвое, уволили дочь с работы и не позволяли моему сыну поступить в университет.
Адасевич много потрудился, чтобы изменить сердца и разум людей. Он был тем, кто запустил документальную программу в защиту жизни на сербском телевидении. Его история драматического обращения страшна, но при этом вдохновляет многих. Посвященный аборционист стал героем движения в защиту жизни.
Как ни странно, Адасевич обязан жизнью ошибке другого аборциониста. Его мать была беременна им, когда решила сделать аборт, однако аборционист «запорол» операцию, и он родился живым.
Источник: LifeSiteNews
