Движение Jesus People появилось в самом начале 1970-х, когда евангелист Лонни Фризби и основатель «Часовни на Голгофе» Чак Смит начали служение среди молодежи «детей цветов». И хотя та декада стала невероятной в области развития рок-музыки, то было нелегкое время для США. Молодежь, разуверившаяся в консервативном христианстве, сначала поддерживавшим «маккартизм», а затем войну во Вьетнаме, стала бунтарской и хотела менять мир. И пока одни глотали ЛСД под философские тексты Моррисона о Эдипе и верили в «проповеди» химика Тимоти Лири, другие искали ответы в Священном Писании, желая видеть нового Христа – миротворца и пацифиста, который любит всех и сам является образом хиппи. Герой нашего интервью Мэтт Уилльямс провел годы в различных христианских движениях и культах (Disciples, The Move), служил бездомным и неизлечимо больным, и порой сам не имел крыши над головой.
Мы поговорили с ним о хиппи-христианах, христианском роке 1970-х, а байкер за соседним столиком напомнил, откуда появилось понятие «рок-н-ролл».
Фото: Мэтт Уилльямс
Мэтт, расскажи немного о себе?
Я родился в 1954 году. Моя юность пришлась на суровые 1960-е. В Америке, сами знаете, тогда произошли убийство Кеннеди, Вьетнам, убийство Кинга. Тогда же наркотики и антивоенные коммуны начали набирать популярность в Хейт-Эшбери, Сан-Франциско. Паломники со всего мира съезжались туда. В то время происходили спонтанные обращения к Иисусу.
Как это происходило?
Хиппи тогда приходили к Богу даже без лидеров. Началось все на Западном Побережье, и прокатилось по всей стране. Затем продолжилось в Канаде, в Ванкувере, Винипеге и потом уже в Торонто. Многие из хиппи в дальнейшем адаптировались — помылись-побрились и стали частью «мэйнстрим» церкви. Меня это пробуждение застигло в Торонто, к тому времени я был персоной «нон-грата» — не хотел адаптироваться в общество. Я верил в реинкарнацию, курил травку. Все друзья адаптировались в общество, но мне тогда этого не удалось. Но к началу 1970-х и я стал «грата».
То есть ты застал еще и эпоху расцвета движения хиппи? И что, на твой взгляд, в пуританских США стало толчком к масштабному движению хиппизма?
Еще до хиппи дух бунтарства начался в 1950-х, когда Элвис крутил бедрами. Некоторые ТВ-каналы даже отказывались это показывать. Затем, началась сексуальная революция, а красавчик Джеймс Дин стал кумиром «поколения бунтарей». Это был бунт против короткостриженных бизнесообразных представителей предыдущего поколения. Это бунтарство переросло в протест против капитализма и войны во Вьетнаме. Последнее, в свою очередь, стало борьбой с военно-промышленным комплексом, который после Второй Мировой стал основой и опорой американского общества. Но хиппи взрослели, перерастали свое «бунтовство» и ассимилировались в то же самое общество военно-промышленного комплекса. Так у христианских хиппи появилась первая дилемма.
Но то пробуждение среди христиан-хиппи продолжало развиваться дальше самостоятельно, до середины 1970-х?
Старейшины их церквей всегда хотели видеть их постриженными и ассимилированными. Старейшины также были против того, что иногда хиппи жили коммунами. Альтернативой ассимиляции было одно — присоединиться к контр-культуре. Обычно это были разного рода псевдо-культы. К средине 1970-х движение разделилось на «Дети Божьи», то есть главные христианские продолжатели идей хиппи. Кстати, очень привлекательные для «нон-гратников». Это был настоящий культ с девизом «кто не с нами, те идут в Ад!». Было движение «Синоптиков», которые якобы разделяли наши взгляды, но были, как известно терористами (они готовили государственный переворот в США — прим.). Они говорили что-то вроде: «Вам не нужен синоптик, чтобы знать, куда дует ветер» (этот дивиз был взят из строчек песни Боба Дилана — прим.). Ну, и примерно тогда же начался «Виноградник». Со временем церкви начали принимать и длинные волосы, и внешний вид хиппи. В основном христианские хиппи были пятидесятниками и харизматами. Из-за чего часто возникали проблемы с другими группами, которые они посещали. Потом, было еще разделение по причине появления движения «Ученики». Их адепты назначили старейшин, но остальные не согласились и тоже отделились. Не было четкой иерархии. Но все те группы вперемешку получили обобщающее название «Движение Иисуса». И, думаю, процентов 95-99 в итоге выбрали ассимиляцию. Я же выбрал культы. Они выбрали бизнесы, работы, «моргиджы» (заем под покупку дома – прим.). А я пошел против рожна и стал так называемым «inner city urban missionary» (миссионером для бомжей, наркоманов и других представителей неблагополучных прослоек общества – прим.). Ведь меня всегда волновала ситуация, когда хиппи или любой другой нон-конформист приходил к Богу, в церковь, его по сути заставляли ассимилироваться в «мейнстримовскую» культуру — культуру, на которой основано само общество. А капиталистическое общество, как известно, основано на индивидуализме и материалистических ценностях. Короче, хиппи, приходившие в церкви в статусе «нон-грата», с годами становились «грата» — обычными мирскими парнями — понятными миру, с ценностями мира.
Но когда ты сам ощутил спад той волны?
Христианские хиппи не имели политического голоса. Они протестовали вовсю, но делали это вместе с «мирскими». Англикане, Объединенная церковь, католики были против войны и также присоединились к протестам против войны. Было движение и идеи. А «Люди Иисуса» были культурным движением, но не политическим. По мере того, как их представители росли и обзаводились семьями, то есть ассимилировались в общество, само движение пошло на спад. Я остался последним христианским хиппи (смеется). Все постепенно разбежались по разным направлениям. У меня же оставалась надежда на культурную революцию в Северной Америке, которая так и не произошла. Хотя отношения к войне у масс изменилось, материалистические и потребительские ценности, по-прежнему, стоят во главе нашего общества.
Затем у меня в коммуне началась «грызня» и я уехал в Торонто, где познакомился с Филом Хамфри. Он в свое время, еще до покаяния, написал кантри хит «Mule Skinner Blues», который перепела сама Dolly Parton (главная звезда кантри женского пола – прим.). Также он был другом известного актера, певца и телеведущего Пэта Буна (главная звезда из евангелистов в рок-н-ролле — прим.). А мама жены Фила, Наташа была олимпийской чемпионкой по какому-то виду. Ее в 16 лет взял в жены кто-то из сталинского окружения. Она была финка, в конце войны через Югославию перебежала в Америку. Так вот, я жил с семьей Фила 4 года, и не ходил в церковь, потому что жить с этой семьей было все равно, что жить в церкви.
То есть самые смелые мечты всех христианских хиппи рухнули?
Просто пришел материализм. Материализм, по сути, проповедуется во всех больших церквях. Потом пришел индивидуализм. Образ жизни в коммунах повсеместно начал осуждаться, как культ с ущемлением индивидуалистических прав человека. Все стало основанным на «бабле». Получилось, что выросшие хиппи стали хуже своих родителей. Они стали вдвойне материалистами. Лицемерами. Ведь в те же 1960-е, когда началось движение хиппи, начался подъем интереса к материализму и потребительству. До 1960-х «коммунная» жизнь в США была одной из важных основ общества. Люди заботились друг о друге и больше считались с интересами ближнего. Консюмеризм погубил все!
Помимо пробуждения среди хиппи, появилось большое и сплоченное движение среди первых христианских рок-коллективов по типу Love Song, Agape, Daniel Amos и живших по образцу коммуны All Saved Freak Band. Помнишь ли ты то рок-движение и что мог бы рассказать о нем?
Помню, что в 1960-х годах все церкви были против любого рок-н-ролла. Были люди, типа Фила, которые ездили и играли по церквям. Их было немало. Но по мере того, как в мирской культуре появлялись лэйблы, начали появляться небольшие христианские компании, такие как Myrrh Records. Их идея заключалась в том, чтобы создать «свою» индустрию, которая будет отделена от греховной коррумпированной системы мира шоу-бизнеса (христианские артисты до конца 1950-х могли выступать как для христиан, так и для светской сцены, что, к сожалению, нередко сказывалось и на их жизни — прим.) Так потихоньку, многие церкви стали разрешать современную музыку. Органы и песенники сменились барабанами. К слову, ОЧЕНЬ многие христиане считали, что музыка, в которой есть ярко выраженный ритм — от дьявола. Особенно, если там еще и барабаны. Всю «бит» музыку считали плотской и сексуальной. Было много разговоров о том, что рок-н-ролл — это эфимизм, отражающий сексуальный акт. Когда ты делаешь секс, ты делаешь «рок-н-ролл» (движения) в постели!
(И тут нас перебил какой-то старый байкер в кожанке, евший за соседним столиком, и подсказал: «Словосочетание «рок-н-ролл» придумал один радио диджей, когда хотел провести параллель с сексуальным актом». «Ааа, точно!» — тут же подтвердил Мэтт).
Те же люди, которые противились «рок-н-роллу», противились танцам в любой форме. Исключением всегда были черные церкви, там всегда было все (смеется) (именно черные евангельские исполнители, вроде Сестры Розетты Тарп повлияли на появление жанра «рок» — примечание)
«Люди Иисуса» пытались изменить общество, основанное на военно-индустриальном комплексе, со всеми его индивидуалистическо-материалистических ценностями. Ведь Иисус всегда стоял в первых рядах героев, и даже мирских хиппи, наряду с Буддой и Че Геварой (смеется)
На этом твое увлечение христианским хиппизмом закончилось?
Нет, потом я заинтересовался движением THE MOVE, в котором раньше был Фил, но убежал оттуда. С ними я переехал на север Британской Колумбии, и жил в коммуне в деревянном домике без электричества, с привозной питьевой водой, прямо возле Аляскинской трассы. Большинство людей из THE MOVE верили в скорое разрушение Америки, приближающийся Конец света. Многие даже иммигрировали в Канаду по этой причине, в ответ на тогдашнее пророчество «церковь убежит в пустыню, а Канада — это пустыня». Верили, что совершенство может быть достигнуто уже в этой жизни. Церковь — это Тело Христа, а Христос вернется на землю, и все это произойдет через Его церковь. То есть, Иисус не вернется назад в Своем теле, но уже явился через тело церкви, и вознесение церкви будет вознесением Христа.
И как вы там жили в той коммуне?
Посреди фермы стояло здание в два этажа — церковь и столовая — завтрак и обед все вместе. Женщины делали все на кухне, мужчины работали на земле. Подъем в 5 утра, дойка коз, коров, а потом я детей учил. Во всех «хиппистских» коммунах были частные школы. И пока я там учил старшие классы, получил высшее педагогическое образование. Всего было около десятка таких ферм вдоль Аляскинской трассы: Британская Колумбия, Юкон, Аляска. По сотне жителей на ферме, иногда даже до 1000. Все контактировали, был настоящий «нетворк» по всей Северной Америке. У нас были даже фермы в Колумбии и Гватемале.
Но, как я понимаю, там ты не задержался?
Вскоре я понял, что THE MOVE — типичный культ. В движении лидеры относятся к молодым несемейным людям так же, как к детям малым. Все важные решения в жизни принимали за нас. Если неженатому парню понравилась девушка, он идет к старейшине, который сначала выясняет, обоюдное ли то чувство, потом советуется с пророчествующими лидерами, чтобы те увидели, от Бога ли эти отношения. Если лидеры одобряют помолвку, пара не могла встречаться наедине, и даже при людях им не разрешалось целоваться или держаться за руки. Перед свадьбой лидеры еще раз должны были одобрить появление новой семьи. Также были и строгие правила в отношении внешнего вида. Для мужчин только верхняя пуговица на рубашке могла быть расстегнута, и во время работы не разрешалось оголяться по пояс. Нельзя было носить усы или бороду. Не нравилась растительность на лице нашему лидеру – брату Сэму (смеется). Мужские прически должны были быть обязательно короткими. Если волосы закрывали уши, значит прическа привлекала «дух гомосексуализма». Женщинам разрешалось носить штаны и джинсы, но поверх их обязательно должна была быть юбка.
Вы же могли сбежать? Что держало?
На фермах пугали историями про «отступников», которые, уходя их культа, умирали от рака и попадали в автокатастрофы. И все же я ушел. На тот момент у меня был умирающий отец в Торонто, что послужило уважительной причиной.
С конца 1980-х я опять вернулся в Торонто. Работал там кем попало: в охране, курьером. Потом подвернулась хорошая работа – «аппаратчик» (это слово Мэтт сказал на чистом русском языке — примечание). Потом, я даже писал речи для члена канадского парламента. «Тут-то я и поднимусь» — было подумал я. Но политика — есть политика, и после года многообещающей, но очень малооплачиваемой работы, меня просто попросили на выход.
Как отреагировал?
У меня случился нервный срыв. Впал в депрессию. Неудовлетворение и обида на протестантские церкви сказались. Много лет спустя, уже в 1996 я начал ходить на собрания к украинским греко-католикам. Но и там мне не было уютно. Последней каплей стал конфликт со священником, который говорил мне не читать самостоятельно Библию, что и стало концом моего «католичества». (смеется)
И ты прямо в мир ушел?
Несколько лет я вообще не ходил в церковь и жил в своей системе ценностей.
Но ведь вернулся и даже начал служить…
Я много лет служил бездомным в миссии Young Street Mission и жил в общежитии с теми, кто еще недавно жили на улице. Я провел несколько лет в приютах с больными неизлечимыми заболеваниями. Проводив одного в вечность, я селился к другому, чтобы помогать тому встретить старость не в одиночестве. Нередко я сам приводил бездомных в эти дома. Фактически, я служил тем людям, от которых отвернулось общество. Будучи во многом таким же, как они, я их понимал. Будучи отщепенцем и бунтарем по жизни, я помогал тем, кто были такими же, как я.
Вопросы К. Косячкова и С.Сорочинского
Живое интервью Косячкова, происходившее в торонтовской столовой общественного питания “Моряк Папай” сентябрь 2018
