«Альцина» Генделя — это совместная постановка Большого театра и Международного оперного фестиваля в Экс-ан-Провансе, премьера которой прошла во Франции летом 2015 года. Это уже не первое обращение Большого к творчеству великого композитора — в репертуаре театра есть «Роделинда», выпущенная в соавторстве с Английской национальной оперой.
Впервые «Альцина» прозвучала 12 апреля 1735 года в Лондоне, в квартире Генделя на улице Брук-стрит. Это было домашнее исполнение под клавесин, а уже спустя четыре дня состоялась ее сценическая премьера. Для Генделя фантастический сюжет оперы послужил поводом для новаторства — использования сценических спецэффектов в сочетании с лучшими вокалистами того времени и балетом французского хореографа Мари Салле. Постановка имела грандиозный успех при жизни автора, а на сегодня существует 16 разных вариантов ее воплощения по всему миру, и это только в 2016 году. Среди них одна из самых интригующих — постановка Кети Митчелл в Большом театре. Имя британки Кети Митчелл широко известно в Европе в связи с ее опытами в жанре «мультимедийного театра», где выразительные средства и режиссерская подача считались весьма провокационными, почти мини-революцией. Однако, Митчелл — оперный режиссер, оставляя за собой право нетрадиционного подхода к прочтению либретто, находит оригинальные способы вовлечь зрителя в сюжет, максимально приблизив восприятие музыкального текста. Весьма любопытна сценография спектакля, это двух уровневая анфилада из нескольких комнат в разрезе, где постоянно присутствуют, живут, действуют персонажи. Сам фантазийный сюжет оперы, растворенный во времени и пространстве, позволил найти Митчелл свой оригинальный подход к трактовке сюжета.
В оригинале «Альцина» Генделя — волшебная сказка, где на заколдованном острове живут коварные злые волшебницы-сестры Альцина и Моргана, их преданный оруженосец Оронт, влюбленный в Моргану, и целая армия рыцарей, превращенных в элементы флоры и фауны — так волшебницы расправляются с наскучившими им любовниками. Но один из рыцарей — Руджеро, вдруг оказался настолько хорош, что Альцина позволила остаться ему в человеческом обличье. Однако, он несвободен, и верная ему невеста Брадаманта пустилась на поиски своего жениха.
Вот в общих чертах содержание спектакля. Конечно, Кети Митчелл ожидаемо перенесла нас в продуманную фантазию — волшебницы в ее постановке существуют в двух обличиях — в крайних, скупо оформленных комнатах — они стары и уродливы, но проходя через волшебные двери в блещущий роскошью будуар, превращаются в молодых, жаждущих любви, неги и плотских утех женщин.
Декорации будуара оформлены Хлоей Лэмфорд (художник-постановщик) в стиле необарокко -лепнина карнизов, витиеватый растительный орнамент на панелях стен, серебряные подносы, хрусталь и огромная кровать, на которой Альцина и Роджеро демонстрируют любовную страсть. Неожиданно эту гармонию нарушают «перенесенные ветром», а по правде сказать, внезапно десантирующиеся Брадаманта и ее опекун Мелиссо. Они, в полном обмундировании наемников, с ужасом на лицах наблюдают за сценой откровенного соития Альцины и заколдованного ею рыцаря Руджеро.
Стоит отметить, что партия Руджеро была написана Генделем для популярного в жанре барокко певца — кастрата, с невероятно высокими нотами.
Исполняя арии в жанре барокко, важно было сочетать профессиональное мастерство с индивидуальной модуляцией голоса, практически импровизацией, потому как основную канву партии композитор прописывал в нотной грамоте, а виртуозную часть — только цифрами звукового ряда, чтобы творческое воплощение исполнителя соответствовало общему ритму арии. Дэвид Хансен — в партии плененного Альциной рыцаря Руджеро — контратенор, в своем певческом искусстве просто завораживает. Подчеркнуто выразительно слышатся его речитативы с Брадамантой, глубокое меццо сопрано которой просто принуждает героя избавиться от колдовских чар и признать, в ней, притворившейся мужчиной, свою очаровательную невесту.
Во всей этой череде передвижений и перестановок, постоянно меняющих свой облик волшебниц, постепенно, но необратимо добро и зло меняются местами. И вот уже уверенная в своих колдовских способностях Альцина превращается в обычную влюбленную женщину, раздираемую традиционными женскими страстями — любовью и ревностью. Предчувствуя печальный для себя исход, колдунья страдает и умоляет любимого остаться с ней, вполне по земному, без чар и волшебства. Кажется, что даже музыка на ее стороне — ария Альцины в конце второго акта, глубоко и драматично исполненная Хизер Энгебретсон, передает нам всю полноту чувств несчастной женщины. Возникающие у публики акценты сочувствия и понимания переносятся в сторону колдуньи, и в феминистском противостоянии двух борющихся за сердце Руджеро красавиц, Альцина становится все человечнее, а Брадаманта — все воинственнее и жестче, в конце концов она и вовсе впадает в милитаристический угар — лепит из пластида взрывчатку, деловито припечатанную потом в самые незащищенные места замка руками Руджеро и Мелиссо. Чем ближе действие движется к развязке, тем больше накаляются страсти — мечутся по амфиладе комнат Альцина и Моргана, теряя свое колдовство, а с ним молодость и красоту, растерянны слуги и верный Оронт.
В одной из финальных сцен — Альцина, приглашая Руджеро и Брадаманту к диалогу, уповает на их милосердие и сострадание , напрямую демонстрируя свою беременность, призывая пощадить плод их страсти и любви, но не находит жалости в их сердцах. В последней, отчаянной попытке использовать свое колдовство, волшебница понимает, что потеряла дар, ее соперница победила.
Финальная сцена абсолютно современна — Браманта и Мелиссо, приставив пистолет к виску стража острова Оронта и подданных Альцины, буквально вынуждают нерешительного Руджеро разбить флакон с волшебным порошком. Под медленно струящийся песок, разрушается колдовские чары волшебниц, медленно спускаются витрины с плененными рыцарями в облике животных, в угасающем ритме за закрывающимися дверями исчезают преданные служанки, пустеет некогда великолепный будуар. И вот уже сами ведьмы становятся пленницами, помещенными в прозрачные стеклянные клетки, превращаясь в восковые фигуры мадам Тиссо. Звучит хор радости освобожденных воинов, ликуют влюбленные Руджеро и Брадаманта, но все внимание публики по-прежнему приковано к ним — двум уродливым старухам в стеклянных витринах — кто знает, пройдет еще пара, тройка веков и может другие рыцари — межгалактические — вернут им молодость, красоту и любовь.
Автор: обозреватель Анна Виноградова
