Врачи Великобритании смогут предлагать женщинам, желающим сделать аборт, продлить беременность с целью получения органов для трансплантации
Неужели медицинская трансплантация органов пошла по кривой дорожке? Данное направление в медицине стало одним из наиболее прогрессивных за последние пятьдесят лет. Однако за этот период было несколько случаев злоупотребления общественным доверием в области донорства органов. После печально известного скандала с пересадкой сердца японским доктором Вада, данная операция попала под запрет в Японии почти на несколько десятков лет, а случай Сим Ти Хуа (Sim Tee Hua) в Сингапуре стал отчасти причиной, почему в этой стране уровень донорства остается очень низким. Все эти скандалы касались взрослых пациентов – до нынешнего момента.
Новые вопросы касательно этики донорства органов появились после прочтения доклада детского реаниматолога на недавней конференции, проходившей в Глазго. Доктор Джо Брирли (Joe Brierley), неустанно борющийся за увеличение доступности органов для детей, заявил в интервью газете Daily Mail: «Учитывая, что каждый день минимум три человека умирают, так и не дождавшись подходящего органа для трансплантации, я приветствую все, что приведет к увеличению количества доноров».
Его общий энтузиазм по увеличению доступных органов можно понять. Однако конкретная идея, которую на данный момент продвигает доктор Брирли, состоит в том, чтобы беременным женщинам, у которых во время предродового обследования были выявлены смертельные аномалии плода, например такие, как анэнцефалия (отсутствие головного мозга), следует предлагать не прерывать беременность, а отдать органы ребенка для трансплантации после его рождения.
С практической точки зрения это имеет смысл: данные дети безнадежны, потому что все равно умрут, так почему бы не использовать их органы для спасения других жизней? Хотя нам неизвестны конкретные детали его предложения, в докладе приведено достаточно информации для возникновения серьезных вопросов.
Например, в докладе сказано, что анэнцефалия не оставляет младенцам «шансов на выживание», однако позднее было упомянуто, что из 230 детей с подобным заболеванием около дюжины рождаются живыми. В действительности около 5% новорожденных с анэнцефалией могут прожить до шести дней и более, а в Интернете можно легко найти фотографии и истории некоторых семей, празднующих их первый день рождения.
Что должны будут предпринять врачи, предложившие матерям дать согласие на донорство органов своего ребенка, если такие дети не умрут в первые часы после рождения? Или желание увеличить количество пожертвованных органов станет так велико, что приведет к искушению лишить этих младенцев малейшего шанса на жизнь? И как рассматривать возможность матери изменить первоначальное решение, если она, увидев своего ребенка после рождения, передумает? Будет ли это нарушением контракта, если основным условием продления беременности была возможность спасти жизни других людей?
Доктор Брирли утверждает: «Количество женщин, решивших не прерывать беременность, становится все больше. Все они будут проходить консультирование с сотрудниками Национальной службы здравоохранения о возможных вариантах». Это весьма интересно, поскольку сейчас большинство женщин заявляет, что при обнаружении у их плода серьезных аномалий на них оказывалось достаточно агрессивное давление в пользу аборта, а в случае решения не прерывать беременность, они подвергались дискриминации.
Предложение продлить беременность в подобных обстоятельствах ранее считалось жестоким и приносящим ненужные страдания матери, поэтому врачи выступали за аборт. Так почему же сегодня, тем более при имеющейся возможности трансплантации, продление беременности представляется более жестоким выбором? Если родители выбирают не делать аборт, потому что будут любить своего ребенка, пока он жив, какие бы аномалии у него не были, тогда я не вижу никаких этических возражений против просьбы рассмотреть возможность донорства органов после смерти младенца. Однако существует весьма определенная ограница между продолжением беременности и донорством органов если и когда ребенок умрет, и продолжением беременности единственно для того, чтобы получить необходимые органы.
Диагностировать смерть мозга даже у взрослого человека достаточно сложно, не говоря уже о детях с анэнцефалией. И случаи, когда доктора пытались относиться к тем, кто почти мертв, как к тем, кто «уже, считай, умер», влекли за собой предсказуемое снижение разрешений на трансплантацию. Уровень донорства органов значительно повысился в Королевской больнице Дэвон и Экзетер с 1988 по 1994 года, когда была введена практика «не-терапевтической вентиляции» пациентов, у которых не была диагностирована смерть мозга, однако которые были безнадежны в виду внутричерепного кровотечения. Однако Департамент здравоохранения прекратил эту практику в 1994 году, заявив, что «в случаях, когда намерение врачей перевести пациента в палату для интенсивной терапии не идет ему на пользу, а лишь позволяет получить его или ее органы для трансплантации, подобная практика будет считаться незаконной».
Возможность повторения похожего незаконного процесса весьма высока в случае с младенцами, поэтому необходимо полное информированное согласие матери, чтобы все это предприятие не вышло боком, как это произошло в Дэвоне.
Источник: Мercatornet
