Здоровое пренебрежение последующих поколений вкусами, привычками и обычаями предыдущих — это необходимое составляющее человеческого прогресса. Однако в нынешнем дроблении населения на все более мелкие слои поколений с их правами и претензиями – начиная от «бэби-бумеров» и поколения X до поколения «нулевых» и поколения Z – есть нечто граничащее с нездоровой одержимостью. Отчасти это вызвано растущим осознанием «изменений на демографической карте».
Особенно это заметно в северном полушарии, в сочетании с другими важными социальными, экономическими и культурными переменами — ростом экономического преуспевания и вместе с тем неравенства и незащищенности, сокращения политической поддержки государственного обеспечения, метаморфозами образа семьи и снижением почтения к иерархии. Все это бросает вызов тому как мы живем, работаем, потребляем, заботимся и поддерживаем друг друга.
Больше нельзя ожидать от поколений выполнения определенных ролей, мы больше не можем быть уверены в том, где находимся в новом порядке. Волнения возрастают, а проектирование их на неточные категории «возраста» содействует смутному чувству общей несправедливости людей определенного возраста и предоставляет «поколениям» возможность возложить вину на другую возрастную группу. Однако эта игра в виноватых упускает пути, как эти неоднозначные категории поколений маскируют огромные различия между людьми, которых туда определили.
Назад к «бэби-бумерам»
Один из ярлыков, который приобрел большую символическую силу за последние десять лет, несмотря на то, что остается относительно бессмысленным, это «бэби-бумер». Его вешают на тех, кто родился в послевоенный период «бэби-бума» и достиг совершеннолетия с 1960-х по 1970-е годы. Комментаторы разбивали эту категорию всевозможными способами, однако один из самых вопиющих примеров риторической гимнастики для создания стереотипа, — «тайные миллионеры бэби-бумеры» Филипа Инмана (Philip Inman).
Согласно ему, любой человек, чей доход составляет 35 000 фунтов в год, который получает пенсию, наслаждается ей целые 25 лет и имеет дом стоимостью от 300 000 фунтов, является — или будет являться миллионером бэби-бумером. Это намек на то, что они избалованы и нуждаются в том, чтобы с них сбили спесь.
При этом в действительности существует множество факторов, препятствующих этому королевскому восхождению к высокому статусу пенсионера и воздействующих на человека в течение жизни, начиная от класса, здоровья и инвалидности, до пола, расы и этнической принадлежности. Однако эгоистичный рассказ о бэби-бумерах намеренно упускает эти вещи.
Например, недавнее исследование, проведенное Карен Глэйсер (Karen Glaser) и Дебби Прайс (Debbie Price) из Британского общества геронтологии, указывает на очень глубокие и устойчивые гендерные различия среди пенсионеров. Гендерный разрыв в пенсионных выплатах означает, что женщины со средним доходом имеют значительно более низкую пенсию по сравнению с мужчинами, а если они при этом еще и прерывали свою карьеру (чтобы заботится о детях или других родственниках), то их жизнь на пенсии будет значительно хуже. Это гендерная проблема, а не проблема поколений.
На самом деле, сложно найти доказательства существования инманских миллионеров бэби-бумеров в статистике пенсионного дохода женщин со средним заработком, и эта задача усложняется при исследовании остальных трех четвертей женского населения, которые «прерывали карьеру». Однако проблема не только в том, что реальная жизнь очень часто отличается от стереотипов о защищенных бэби-бумерах, а еще и в том, что образ успешного, умного и самодостаточного пенсионера, не нуждающегося в государственной поддержке, превратился в политический архетип.
Это приводит к очень пагубным последствиям, когда дело доходит до поколения, входящего в тот период, когда оно нуждается в заботе и опеке. В отличие от бэби-бумеров и поколения «нулевых», эта группа не имеет собственного ярлыка в общественном воображении, однако геронтологи все чаще обозначают их как «четвертый век» — это люди очень пожилого возраста, которые при пересечении порога независимости могут оказаться в рамках абсолютно неадекватной системы социального обеспечения.
Более того, при отсутствии семьи, поддержка соседей или государства, неадекватные и неподходящие службы (общественные или частные), наличие финансовых ресурсов не обязательно помогают. Игнорирование этих возрастных отличий дает повод для глубокой дискриминации пожилых людей, при котором государство может спокойно «забить» на четвертый век.
«Война» поколений
Игра в виноватых маскирует не только различия, но и то, как пересекающийся опыт может стать основой для солидарности и стойкости между поколениями. Как отметила американский культурный критик, Маргарет Морганрот (Margaret Morganroth), в период 1990-х в СМИ и политических дискуссиях разразилась война между бэби-бумерами и последующим поколением X, рожденным в 1960-х и 1970-х годах. Эти словесные баталии научили молодых граждан США тому, что они не должны больше ожидать платы и вознаграждений, которые были у избалованного и эгоистичного поколения бэби-бумеров.
Потеря Американской мечты о накоплении богатства в течение жизни произошла под прикрытием несправедливости поколений. В этом обвиняли не экономику или политиков, а пожилых людей. Теперь те же «воинственные» разговоры ведут представители поколения «нулевых» и бэби-бумеры.
Однако недавнее принятие Великобританией и Европой бутафорской политики в отношении поколений полностью упускает из виду общую деградацию ожидаемой продолжительности жизни для всех. Дело не в том, что экономический и социальный порядок будет чудесным образом восстановлен, как только мы вычислим правильные пропорции общественного и частного богатства, по праву принадлежащие каждому поколению, как нам радостно сообщает сторонник строгого отчета между поколениями, британский Фонд поколений. Настоящая проблема заключается в том, что обычные люди всех поколений были обмануты — но при этом их научили обвинять в этом друг друга.
Источник: The Conversation
