Обсуждал недавно с одной замечательной командой один проект и входе беседы прозвучала фраза «будущее неизбежно». Мысль, кажущаяся очевидной, но мне очень остро понятна ее обманчивость.
Будущее запросто может не наступить. Или наступить весьма неожиданно. Будущее наступило для ацтеков так, что от них остались руины. Оно наступило для жителей крайнего севера так, что у них, конечно, появились поселки и снегоходы, но этот ограниченный апгрейд не факт что пошел на пользу их опыту и навыку выживания. Для китайцев будущее в свое время наступило опиумными войнами и смертью почти четверти населения.
Будущее наступает, ко всему прочему, весьма неравномерно. Оно вообще существует не в абстрактной временной шкале, а в практиках и жизненном опыте людей. Будущее в пост-СССР до сих пор наступило для очень немногих. В пост-сырьевой и пост-индустриальной стране живет дай бог пятая — шестая часть. Основная же страна живет в СССР Самотлора и МГУ, которые были успешными в масштабе цивилизации проектами третьей четверти прошлого века. Но уже в последней четверти устарели, поскольку стали отставать в производительности.
Те же, что стали жить реальным будущим, оказались в крайне двусмысленной ситуации. Для одних сформировалась «параллельная реальность» интернет-IT экономики, в которой появились (спасибо мировым гигантам, которые форматировали рынок) перспективные практики. Для других же будущее все никак не наступало и не наступит — для, например, медицины, образования, промышленного производства (напомню — мы имеем пожалуй наихудший уровень роботизации среди сопоставимых стран), будущее не наступило для медиа, для культуры, для в целом экономики.
Ограниченные островки будущего формируются в России вокруг отдельных компаний и людей, но главная задача их выживания — это отгородиться и окопаться. Прежде всего, формируется языковой и культурный барьеры. Людей будущего (ну или настоящего для стран-лидеров) попросту не могут понять. Простейший любимый пример — словечко «экосистема». Очевидный для всех продвинутых людей термин совершенно непонятен для основной экономики и ее лидеров. За последние три года его научились выговаривать (раньше язык колом вставал, а за его произнесение могли и «поставить на вид»), но сути и простого инструментального смысла не понимают до настоящего. А это ведь цветочки. Словечки «цифровой» тоже вворачивать научились, но иной природы цифровых объектов по отношению к физическим не понимают и не понимали.
Те, кто научился встраиваться в реально формирующееся будущее первым делом в России вырабатывает практику помалкивать и осторожно идти на контакт с остальными. Иначе ему кранты — изолируют и отожмут. Пока идеи и практики из будущего не схватываются средой — за них прессуют, блокируют, не позволяют работать. Как только начинают работать — их тут же отжимают и начинают ими размахивать и профанировать (потому что не работают обрывки идей, только картины мира и практики целиком).
В общем, если для тебя, дорогой френд будущее наступило, то вот три шага, как не свихнуться.
Первым делом, учись это скрывать. «Ясновидцев, впрочем как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах». Желание осветить путь окружающим кончится выгоранием и пустотой. Еще и станешь примерном «как не надо».
Второе — надо научиться фильтровать тусовки. Сейчас самое модное — кружки «свидетелей будущего» вокруг рентных кормушек. Потому что нефтяную трубу пятидесятилетней давности надо окружить забором с «цифровыми узорами» и прочим мотивирующим искусством. Это очень простой жанр, ему очень быстро обучаются, но его с головой и моментально выдает ценностная матрица. Потому как она не про бизнес, а про освоение бюджетов.
Третье — для многих парадоксальное. Будущее это всегда про деньги. Расцвет старой Европы наступил после желания заработать на открытии новых торговых путей. Расцвет новой Европы — после желания заработать на механизации труда. Расцвет интернета и диджитала — от желания заработать на новой среде. Если проект не дает быстрой прибыли — надо его бросать. «А как же наука, а как же творчество» — будущее уже устроено так, что любое творчество и наука, если они перспективны, начинает приносить прибыль. Собственно, суть институциональной революции последних десятилетий состоит именно в том, что сложные практики стали напрямую линковаться с рынком и получили возможность прямого притока денег на развитие. Нет экспоненциального роста прибыли — значит, это проект прошлого, а не будущего. На этом можно резать 95% проектов «про будущее», потому как они про раскраску заборов, преимущественно.
Не скажу, что научился уверенно следовать этим принципам сам. Но работают над этим. Будущее в России всегда наступало внезапно, как смена очередного сезона года, и катастрофически. И выживали не все. И очень скоро мы эту смену сезонов вновь ощутим на своих шкурах.
Автор: Евгений Кузнецов.
