В четверг директор Федерального бюро расследований США (ФБР) Джеймс Коми (James Comey) раскритиковал новую политику конфиденциальности пользователей мобильных операционных систем Apple и Google. «Я не ставлю под сомнение необходимость соблюдения закона, — заявил Коми журналистам. — Однако я также убежден, что никто в этой стране не должен становиться выше закона».
Джеймс Коми предупредил: «Придет день — к сожалению, я в этом уверен — когда огромное значение в жизни каждого будет иметь возможность получение доступа к гаджету похитителя, террориста или преступника, конечно, с разрешения суда. Я просто хочу быть уверен, что мы обсудим эту проблему до того, как наступит этот день. Я не хочу, чтобы люди смотрели на меня и говорили: «Ну как так, вы не можете спасти моего ребенка?», «Как так, вы не можете этого сделать?».
Явно не испугавшись недавнего постановления Верховного Суда США о неприкосновенности мобильного телефона или общественного гнева по поводу очередного скандала с национальной системой наблюдения, Коми хочет быть уверен, что если ФБР понадобится доступ к любому сотовому телефону, ФБР должно его получить.
И все-таки компании Apple и Google устанавливают эти новые опции по защите конфиденциальной информации. Трепетное отношение Apple и Google к личной жизни пользователей завоевало похвалу и общественное признание, но, если честно, выбирая сотовый телефон, потребитель чаще обращает внимание на то, помещается ли он в карман брюк, чем на возможность быть вызванным в суд. Метью Грин (Matthew Green) заявил в интервью газете Slate, что возможность телефонов фирмы Apple лучше кодировать информацию нацелена не на правоохранительные органы США, просто компания пытается защитить своих потребителей от хакеров и правительств других стран.
Но существует и третья причина: Apple и Google защищают себя. Вне зависимости от того, занимаются ли данные компании «продажей чего-то, что позволит людям поставить себя выше закона», как утверждает Коми, Apple и Google, кажется, преуспели в том, чтобы поставить себя вне закона. Когда технологически невозможно предоставить информацию, этические проблемы раскрытия личной информации быстро решаются, а законный вопрос «должны ли мы это делать?» немедленно получает ответ. Нет доступа. Нет данных. Нет обязанности. Нет проблем.
