Ожидаем ли мы, что большинство женщин примут для себя мужские цели?
Примечание: в этом эссе используется информацию проекта «Euromind», организованного членом Европарламента, Терезой Гименез Барбат (Teresa Giménez Barbat), а также связанного с ним мероприятия «Одаренные женщины, хрупкие мужчины» (Gifted Women, Fragile Men), которое проводилось в здании Европейского парламента 28 марта 2017 года.
Когда в 2008 году я презентовала в Амстердаме свою книгу «Сексуальный парадокс» (The Sexual Paradox), у меня брала интервью главный редактор крупной ежедневной газеты. Она уже достигла того возраста, когда дома больше нет маленьких детей, и как исполнительный редактор большого издания она находилась на пике своей карьеры. Несмотря на свой высокий статус, эта женщина работала не на полную ставку, и всегда меньше полной рабочей недели. Я спросила у нее, почему: «Среда — день для моей семьи и друзей», — сказала она, — «а пятница — день фортепиано. Игра на фортепиано является необходимой для моего счастья, поэтому я обязательно уделяю этому время».
Я была поражена. Работа на полную ставку — как минимум 60 часов в неделю — в порядке вещей для профессионалов в Северной Америке. Однако в Нидерландах, где почти половина населения работает меньше 40 часов в неделю, все обстоит не так. Особенно хорошо это наблюдается среди голландских женщин, более 76% которых просто подрабатывают. Принятый в 2000 году закон защищает рабочее место любого гражданина Нидерландов, предпочитающего частичную занятость. Если человек по какой-то причине переходит на неполный рабочий день или неделю, его не могут уволить или отказать в каких-либо льготах. Однако даже при том, что эта возможность открыта как для женщин, так и для мужчин, первые намного чаще ей пользуются. Три четверти всех женщин Нидерландов работает частично, причем у двух третей нет детей. Среди мужчин это количество составляет лишь четверть.
Эта страна представляет собой одно из наиболее равноправных обществ в Европе, однако большинство голландских женщин предпочитает использовать свое рабочее время не так, как мужчины. В своей книге «Сексуальный парадокс» я оспариваю предположение, что женщины всегда бы выбирали то же, что и мужчины, если бы их не сдерживали никакие социальные или культурные барьеры. Через девять лет после публикации этой книги, и через 50 лет после сексуальной революции 1970-х годов, меня мучит вопрос: что же поменялось? Ожидаем ли мы, что большинство женщин примут для себя мужские цели? Или большинство женщин в развитых странах опирается на еще какие-то соображения, принимая жизненно — важные решения?
Размышляя над тем, чего хотят женщины, нам следует рассматривать иные критерии успеха, вместо типичных мужских показателей чистого дохода и позиции власти. Астрономическая зарплата и престижная, высокая должность — это, конечно, хорошо, если у человека такие цели. Однако, что если для многих женщин в центре стоят совершенно другие ценности? Что если мы отвлечемся от денег и обратимся к таким критериям как личное счастье, чувство принадлежности, собственное здоровье, а также здоровье и благополучие детей?
В таком случае становится ясно, что женщины во многих развитых странах все еще загнаны в тупик, необязательно из-за патриархального уклада, но из-за ожидания, что они должны «активно самоутверждаться» и всегда выбирать то, что выбрал бы мужчина, будь то карьера или количество часов, которые они готовы на нее пожертвовать. Давайте рассмотрим пример Силиконовой Долины. Одной из характеристик ее технического сектора является экстремальный трудоголизм. «Работать по 18 часов в день. Каждый день. Никаких выходных, никаких свиданий, никакого телевизора», — вот как описал рабочую этику Силиконовой Долины один из ее бывших обитателей, журналист New York Times, Дэн Лионс (Dan Lyons).
Каким бы ни был заработок женщин в IT-секторе, данные показывают, что большинство образованных женщин делают акцент на другие жизненные приоритеты. Однако высказать это публично равносильно общественному позору и профессиональному самоубийству, как на свою беду обнаружил бывший программист Google, Джеймс Дэймор (James Damore), когда его служебная записка о неравномерном представительстве обоих полов в Силиконовой Долине получила огласку. Через пятьдесят лет после второй волны феминизма все еще нельзя выражать идею, что многие женщины обретают счастье и самореализацию не таким же образом, как мужчины.
***
«Деньги — не единственная вещь, влияющая на счастье людей; это далеко не все», — сказал британский экономик, Барон Ричард Лэйард (Richard Layard) в 2014 году. — «Люди должны понимать, что им стоит поддерживать свои отношения; им следует давать больший приоритет отношениям, чем тому, сколько они зарабатывают».
Как я отмечала в книге «Эффект деревни» (The Village Effect), зачастую такая точка зрения больше присуща женщинам, чем мужчинам. А если мы обращаем внимание на такой критерий как счастье, то страны с самым высоким средним показателем счастья – Дания и Нидерланды.
Поэтому давайте на короткое время снова обратимся к Нидерландам. Зеленый свет для частичной занятости в юридическом и социальном плане может быть одной из причин, почему голландские женщины и дети счастливее, чем жители других развитых стран, где уровень счастья женщин сильно упал с показателей 1970-х годов, несмотря на то, что возможности профессионального роста и материальное состояние улучшились. Ожидание, что женщины смогут преуспеть на всех фронтах, подражая сильному полу, а в большинстве случаев даже превышая экстремальный рабочий график мужчин, рожать на свет «превосходных» детей, живущих в совершенных, безукоризненных семьях, сохраняя при этом хорошую фигуру и элегантность стиля, создало невозможные стандарты, которые женщины не могут достигнуть. Таким образом уровень удовлетворения от жизни у женского пола становится прямо противоположен заработку. При отсутствии времени на взаимоотношения, детей или другие интересы, уровень счастья женщин падает. Однако, как мы уже отметили, жительницы Нидерландов, большинство которых работает всего часть недели, имеют больше времени для занятий и отношений, которые помогают им самореализовываться.
Голландские дети тоже лучше приспособлены к жизни. 95% опрошенных голландских детей заявили, что чувствуют себя счастливыми. Согласно докладу ЮНИСЕФ от 2017 года, Нидерланды занимают одно из самых первых мест среди богатых стран по показателям благополучия и здоровья детей. На самом деле, когда ООН оценила уровень здоровья и благополучия детей в развитых государствах в 2013 году, то было обнаружено, что Нидерланды — одно из лучших мест в мире для воспитания потомства. В докладе этого года было показано, что среди 41 государства Нидерланды все еще занимают место в первой десятке по этому критерию, а первые три места достались Португалии, Исландии и Испании.
Учитывая то, что Соединенные Штаты занимают 36 место (Канада — на 29, а Великобритания — на 15-м) в рейтинге благополучия, здоровья, безопасности и образования детей, возможно, настало время переоценить американское понимание успеха. Идея, что мужская модель карьеры и составляющих счастливой, сбалансированной жизни должна по определению подходить всем женщинам и семьям во всех странах, не поддерживается доказательствами того, чего хотят большинство людей.
Однако заявление, что большинство женщин могут хотеть от жизни другого, чем большинство мужчин, кажется сейчас еще более провокационным, чем в 2008 году, когда была впервые опубликована книга «Сексуальный парадокс». В действительности, тема о том, существуют ли в природе вообще какие-либо различия между мужским и женским поведением, стала очень политизированной, причем многие выступают за идею полной гендерной изменчивости человеческого вида. Они утверждают, что очевидные для наблюдения групповые различия между полами навязываются социальными нормами, а упразднив гендерные стереотипы мы сможем убрать любые различия между мужским и женским полом. Мы станем гендерно-нейтральным сообществом, даже если, как ни парадоксально, преобладание интересов мужского пола станет «предустановленной» нормой для обоих полов.
Весьма вдохновляющая точка зрения. Хотя половая дискриминация существует, ей нельзя позволять брать верх в справедливом обществе, а идея, что мы все однородные, вообще не подтверждается эмпирическими доказательствами. В действительности, последние научные данные говорят о том, что существуют сильные групповые различия между большинством женщин и большинством мужчин, варьирующиеся от большей предрасположенности к чрезмерной агрессии, соперничеству, аутизму, алкоголизму и суициду (у мужчин), до скрытой агрессии, более широкого круга интересов и большей склонностью к депрессии и посттравматическому стрессу (у женщин). Учитывая подобный выбор, немногие люди захотят получить слабости противоположного пола.
К тому же, биологические различия помогают формировать определенные жизненные цели и предпочтения, как среди рядовых сотрудников, так и среди лидеров. В 2014 году ученые провели анализ карьеры 1600 человек, составлявших в 1970-х годах 1% интеллектуально одаренных детей — первых в классе по математическим способностям. Исследование, проведенное несколько десятилетий спустя, показало, что между взрослыми представителями обоих полов много схожего, однако при этом наблюдались некоторые удивительные и важные отличия: одаренные мужчины более тяготели к сфере информационных технологий, точных наук и к руководящим позициям, тогда как одаренные женщины чаще выбирали для своей карьеры область здравоохранения, образования, бизнеса, финансов, медицины и права. (Только в мире, где мужские ценности ставятся превыше женских, профессия врача, ученого-бихевиориста или судьи будет считаться менее ценной, чем профессия технаря).
Вдобавок к тому типу карьеры, которую избирали представители группы одаренных людей, наблюдались примечательные гендерные различия в ценностях, которые повлияли на работу, которую люди были готовы выполнять, и на то, сколько времени они хотели ей посвящать. В общем и целом, мужчины как группа ставили полноценную работу в один ряд со временем, выделенным на близкие отношения, семью и общественную активность. За последние 15 лет одаренные мужчины регулярно посвящали работе дополнительные 11 часов в неделю по сравнению с женщинами, хотя и те, и другие работали на полную занятость. При наличии выбора 30% женщин и 7% мужчин хотели бы меньше времени уделять работе своей мечты, причем результаты этого исследования были подтверждены другими опросами образованных людей, занимающих высокие и престижные должности
«Преобладающее число женщин и мужчин считает что их семьи имеют большую важность, чем работа и карьера», — пишут авторы, Камилла Бенбоу (Camilla Benbow), Дэвид Лубински (David Lubinski), и Хэррисон Келлс (Harrison Kells), но:
Мужчины в среднем более обеспокоены как успехом в работе, так и чувством, что общество должно в них вкладываться, потому что их идеи лучше, чем у других людей, тогда как женщины больше переживают о том, чтобы у всех было самое необходимое для жизни. В совокупности, мужчины более сосредоточены на своем личном продвижении и создании конкретных продуктов, тогда как женщины более заинтересованы в том, чтобы общество было активным и здоровым.
Обе точки зрения имеют ценность до тех пор, пока общество на подсознательном уровне не начинает ставить предпочтения мужчин выше женщин. Все большее количество опубликованных исследований показывает тонкие, но ощутимые различия в устройстве мужского и женского мозга. Эти исследования вызывают много критики, что в общем является частью ожидаемого процесса научной проверки, однако часто это происходит из-за того, что обнаруженные результаты указывают на существование доказательств, которые многим не нравятся. Возможно, причина в том, что они напоминают этим критикам о весьма реальной несправедливости прошлого. И все же, обвинения в «нейросексизме», направленные на ученых-бихевиористов, — это способ принизить результаты, которые кому-то не нравятся. Даже если нам не нравится существование факта глобального потепления, мы не можем представить, что этот процесс не происходит, или уменьшить его значимость, называя его другими именами. Таким же образом, нельзя отрицать эмпирические доказательства, из-за которых нам некомфортно.
В силу данных, появляющихся благодаря новым технологиям, исследованию генома, социальной нейрологии, исследованию животных и влиянию гормонов, которые меняют архитектуру нашего мозга также, как и управляют формированием тела, отрицание существования любых биологических половых отличий равносильно отрицанию существования науки. Переходя от науки к моде и культуре — если нет никаких отличий между мужским и женским полом, зачем настаивать на том, чтобы женщины вели себя как мужчины, и зачем упорствовать в необходимости движения трансвеститов? Зачем перенимать привычки другого пола, если они ничем не лучше, и никак не отличаются от другого? Когда дело касается пола, мир без различий — это не просто выдумка. Это более не толерантное, несчастливое и во всех отношениях недемократическое место.
Автор: Susan Pinker
Источник: MercatorNet
