Павел Горелов буквально с ранней юности перепробовал различные политические течения. Он проделал путь от либерала до радикального националиста, пока не встретил на пути Христа. Разочаровавшись во всех политических силах, он нашел утешение в церкви, которая была близка ему своими ценностями и взглядами.
Мы поговорили с Павлом о его членстве в «Яблоке», национал-большевизме и приходе к Богу.
Ты некогда состоял в рядах организации НБП (Российская ультраправая националистическая организация, запрещенная в РФ – ред.), писал в местную «Лимонку». Причем, делал все это в совсем еще подростковом возрасте. Как и с чего начался твой политический путь?
Я родился в 1990-х, рос без отца. Жил с матерью. Денег не хватало и в школе часто задирали за то, что я плохо одет. В школе выпускал газету, поскольку всегда был человеком творческого склада. Как-то возвращаясь из школы увидел, как некто расклеивают плакаты с лозунгом «За Явлинского!». Я тогда понятия не имел, кто это. Спросил своих одноклассников – «кто это?», на что получил ответ: «Кандидат в президенты». Ну, я и решил помочь поклеить плакаты Григория Алексеевича. Напротив моего дома как раз располагался штаб «Яблока». Пришел туда, предложил помощь, меня приняли. Акции мы делали прикольные, проводили субботники, собирали книжки для детских домов. В штаб я подтянул детей со своего двора.
Явлинский хоть выборы проиграл, а движуха «яблочная» пошла дальше. Партия тогда еще имела вес в ДУМе. Приезжал Митрохин (Председатель Московского регионального отделения партии «Яблоко» — ред.), лично жал мне руку. В местных СМИ обо мне тогда написали, как о молодом редакторе и активисте. Для НТВ был снят репортаж, потом дали полосу обо мне в «Комсомолке». Они же мне тогда подарили компьютер для партийной деятельности, но нас постигла квартирная кража, и комп ушел вместе с рядом вещей. Квартира наша тогда плохо закрывалась, в силу материальных сложностей, мы не могил себе нормальную дверь позволить.
И ты стал активно развиваться в «Яблоке»?
Я нормально развивался и выпускал газету, но постепенно Путин стал ужесточать укрепление вертикали власти. И тусовки либеральные постепенно начали сворачиваться. А настроения там, сам понимаешь, еще больше подливали масла в огонь во взаимоотношения с правящей властью.
Ну и представь, в школе плохо, «Яблоко» загибается, компьютер украли, дома денег нет, все это сгущало тучи надо мной. «Кто виноват? Путин виноват». Но надо было двигаться дальше.
И тогда ты двинулся в НБП?
Я пошел к своему другу. Мне было 12 лет, а у меня уже было погоняло «Батя», потому что куда бы я ни приходил, везде наводил «марафет». Я тусовался с неформалами, с рэперами… Со всеми мыслимыми субкультурами. И так получилось, что в одной из субкультур местных мне дали почитать выпуск газеты «Лимонка» (Национал-большевицкая газета партии Лимонова – ред.). Лозунги типа «Капитализм дерьмо!» сразу нашли отклик в моем сердце.
На тот момент у НБП была настоящая сеть ячеек по всей России и СНГ, в которых люди работали по собственной инициативе и на собственном энтузиазме. Когда тебя ставили на должность в регионе, тебя называли «гауляйтером» – созвучно со званием должностного лица в нацистской Германии.
В НБП мне дали возможность выпускать газету под названием «Повстанец», кроме того, мы активно помогали местному националисту Сергею Лукьяненко. Он выпускал газету «Нация», за что позже был привлечен по 282 статье – «разжигание межнациональной розни».
Мы были национал-большевики, даже больше большевики, чем националисты, что отличало нас от РНЕ (Российская ультраправая националистическая организация – ред.) и АКМ (Коммунистическая большевистская организация – ред.). Из рядов АКМ, кстати, вышел всем известный сегодня Сергей Удальцов – нынешний лидер «Левого фронта».
Идеология у нас была исключительно лозунговая, самый яркий из которых «Россия – все, остальное – ничто» (Лозунг позже признали экстремистским – ред.). Для молодежи эти лозунги были броскими, яркими. Они цепляли молодые умы. У нас было много творческой молодежи, мы писали песни, стихи.
В общем, вскоре мне выдали партбилет за подписью Лимонова.
Кроме своей деятельности, чем организация вызвала у тебя интерес, как у подростка?
Я хотел отомстить всему миру. И через агрессию смог выплеснуть всю скопившуюся во мне ненависть. В партии я мог себя реализовать и выплескивать негатив – расписать административное здание или кинуться с кулаками на сотрудника милиции. Пока несовершеннолетний — все равно отпустят. С тех пор, правда, ответственность несовершеннолетних повысили.
Членство в партии было для меня истинным – чувство локтя и братства. Все за идею. Размытую, но все же идею. Сам силуэт этой идеи мог консолидировать вокруг себя людей. Надо мной был руководителем Рэм Латыпов, он был совершеннолетним, шел на красный диплом по юриспруденции. В НБП было много как маргиналов, так и действительно одаренных людей (в разное время в состав НБП входили композитор-авангардист Сергей Курехин, икона русского панк-рока Егор Летов и доктор политически наук Александр Дугин – ред.).
Ты говоришь про «расписать административное здание» или «броситься с кулаками на милиционера». Ты сам участвовал в подобных акциях?
Мы на местах не дремали. Я был молодым, горячим четырнадцатилетним активистом. В общем, мы решили от старшего брата не отставать, и атаковали хабаровский офис «Единой России». Как раз перед этим Путин подписал акт передачи островов Большой Уссурийский и Тарабарово Китаю, что и стало причиной нашего гнева. Мы посчитали этот жест предательством интересов России. Организовали митинг, вышли вместе с коммунистами на улицу. КПРФ попросили нас не разворачивать наши флаги, я просьбу проигнорировал, и сотрудники милиции утащили меня, висящего на древке вместе с флагом.
Затем мы решили сделать акцию прямого действия. Раскидали у офиса «ЕдРа» листовки с надписью «Партия «Единая России» — коллаборационисты», а в вывеску «ЕР» кинули банку с типографской краской. Об этом сразу же написали во всех хабаровских новостях. Всплыла информация, что «ЕдРу» сдавалось это здание в аренду, а само оно является архитектурной ценностью. Что автоматически делало нас вандалами.
В целом, НБП не стремились в парламент и принципиально не участвовали в выборах. Кинуть тухлые яйца в Михалкова или Касьянова было основным «партийным» занятием. Или отхлестать гвоздиками по лицу Принца Чарльза, захватить какое-нибудь административное здание. Самой громкой акцией НБП стал захват здания Минздрава в Москве, когда активисты в окно выкинули портрет Путина, за что потом нормальные сроки получили.
И вас, конечно, поймали?
Через несколько дней на нас вышли и задержали. Начались расследования и судебные тяжбы. Но пока суть да дело, мы напали на паспортно-визовый отдел КНР. Нас опять поймали, мы сознались, хотя сначала шли в отказ. И на нас было заведено два уголовных дела по 214 статье – «вандализм». Старшего Рэма – закрыли в СИЗО по статье «вовлечение несовершеннолетних». В зоне он вскрыл вены, но выжил. Мы еще выступали с акциями в его поддержку. Но все постепенно зашло в какой-то тупик.
Произошло переосмысление?
Все началось с того, что одного из активистов, члена коалиции «Россия без Путина», кто-то убил на бульваре и так и не выяснились обстоятельства и причины происшествия. Началась какая-то депрессия у нас. Смерть соратника как-то всех омрачила. Рэм, отсидевший за нас, ушел. Организация рухнула. Выхода не было. Я тогда впервые задумался о вечности.
Я всегда верил в Бога в душе, не мог представить мир без Него. И в тот сложный момент был уверен, что Бог нас когда-нибудь накажет за нашу деятельность. Говорил об этом партийцам, за что они меня укоряли, мол, чего ты тогда лезешь в такие акции, раз в Бога веришь и боишься кары? Я жил чувством, что Бог есть, а как вести себя надо и прочее, тогда не знал и не понимал.
Начался внутренний кризис, и я начал в свои юные годы крепко пить. Пил до потери сознания. Пил, чтобы уйти от реальности. Я тогда услышал, что верующим «фартит», особенно после крещения, и пошел креститься в православный храм. Отчима подтянул, как крестника. На следующий день, после крещения, проснулся и не хотел курить совсем. Но при этом продолжал пить. И в один момент, когда я сильно напился, о себе дали знать два моих «фронтовых» сотрясения мозга. Меня тошнило в унитаз, и над ним склонившись, я прочел молитву покаяния, потому что понимал, что вот-вот умру. От всего сердца воззвал: «Бог, если ты реально есть, и я не рожден, чтобы вот так прожигать свою жизнь, спаси меня».
После этого я познакомился в Интернете на сайте знакомств с девушкой. Нашел фотку с девчонкой, сфотографированной на фоне деревянного креста. В переписке она мне рассказала, что сама из протестантской церкви, и я решил пойти с ней в церковь. Нацепил ремень с православным крестом на пряжке. Пришел в собрание, там пастор кореец, весь такой надменный, позвал к алтарю. Меня тогда зацепило слово про фарисея и мытаря. И я узнал в той притче себя в двух ипостасях, высокомерного и согбенного.
Потом я сразу пропал из церкви, начал опять пить. Но меня пригласили на молодежную программу «Трес-диас» (с испанского «Три дня») — трехдневный молодежный христианский лагерь. Ну, думаю, сгоняю-ка я на 3 дня в бесплатный санаторий. И за день до поездки набухался просроченной «алкашки», накурился и вдруг мое сознание просто отключилось. Стал мешком, чуть не захлебнулся собственной блевотиной. Мне собутыльники вызвали скорую, но там отказалась меня откачивать. Я с утра отошел, проснулся никакущий. Родители были в шоке. А в три часа мне на сборы надо было идти, и я утра и до двух часов дня собирал свою сумку. Так я попал на христианскую программу, где 70% служителей были миссионерами из Южной Кореи. Но мне было по барабану, откуда принимать помощь, потому что дошел до ручки.
Какими были первые впечатления от христианского лагеря?
Не мог первый день есть с похмелья. Все видели, что я не ем и спрашивали: «О, ты, наверное, брат, в посте?». На что я кивал, а про себя думал – «какой пост, я чуть не помер». Проповеди корейские – «халя-баля» – искренние, даже моментами цепляли. Коснулись свидетельства, которые там рассказывали парни про свою жизнь.
И самое теперь важное: как ты – прожжённый русский националист-акционер, смирился с тем, что кругом корейцы?
Я был на дне социального лифта, в пьянках, два уголовных дела и т.п. Мне было все равно, от кого принимать помощь. Но Бог не без чувства юмора, взял меня – националиста и отправил в корейскую церковь! Хотя выбор был, корейцы не были единственными протестантами в городе. Наоборот, они были в меньшинстве. Бог мог привести меня через баптистов или пятидесятников. Но Он решил выбить дурь из моей башки клином. Господь показал мне, что вокруг меня почти нет славян, но они все друзья.
Кроме того, надо было побороть мое отношение к национальности Христа. Он ведь еврей. Даже когда пели псалом «Мой Искупитель жив», я слышал «Мой Искупитель – жид». Но я позже узнал, что все это исходило на уровне духовного восприятия, которое проникло в меня. Я бы сказал – во мне был «дух расовой нетерпимости». Евреи и корейцы ничего не сделали мне дурного, а ненависть зажигалась на ровном месте. Знаешь, как поют нацисты «приехали – все рабочие места заняли» – ну так иди, работай на другую работу, мест полно. То есть это дьявол дает такое восприятие реальности искаженное. Я просто верю, что это все происходит исключительно на духовном уровне.
Но Христа принял я легко. Я для себя решил так – траву курил, водку пил, с либералами тусил, с националистами тусил, ну, а чего бы теперь Христа не принять. Внутри я был бессребреником, был за высокие материи, чем пропитано все учение Христа. Я просто смирился и поборол в себе дух ненависти.
Приняв Христа, я пережил невероятный мир в своём сердце и понял, что всех люблю. Просто потому что сам стал любим. Чувство, угнетавшее меня всё детство, отпустило, а некогда черно-белый мир заиграл живыми красками. Я начал прощать всех, кто «чмырил» меня, и просить прощения у всех, кого обидел сам. И в течение двух месяцев уголовные дела рассосались по разным причинам. Я хвалил Бога, особенно я был удивлен, когда пропали постоянные головные боли от перенесенных ранее черепно-мозговых травм.
То есть началась твоя новая жизнь, исключающая национализм и ненависть?
Бог полностью омыл и очистил меня, вот так за раз вытащил из выгребной ямы, куда я зарывался. Я даже написал письмо Путину с извинениями и покаянием за свои акции и получил ответ, что письмо дошло до администрации. Но не у всех нацболов так сложилась жизнь. Не так давно ещё один наш соратник, которого я приглашал в церковь, отказавшись, выбрал путь депрессии и покончил жизнь самоубийством, оставив жену и ребенка. Можно сказать, в духовном мире идет борьба за душу каждого человека, особенно, если ты радикал с повышенным чувством справедливости, на фоне некоего отвержения из-за сложившейся мирской системы ценностей.
С миром можно бороться путем бунтов и революций, но лично я считаю, что самый верный способ борьбы с миром – обрести Христа и служить высшим ценностям. Как говорила Мать Тереза: «Я не пойду на акции «Против войны», а лишь на те, где «За мир».
Сегодня вновь сотни молодых людей выходят на митинги, уже под другими знамёнами и вождями. Но суть не меняется. На баррикадах ты не найдешь ответы для своего сердца, а лишь нанесёшь новые раны, которые опять же, на мой взгляд, может исцелить лишь Христос. В Нём Одном все ответы.
