Современная сексуальная революция носит полностью гностический характер, атакуя институт брака, мешая зачатию детей и отрицая разницу между мужчинами и женщинами.
Существует миф о том, что человек – это «бог, заточенный в скучной инерции плоти, или бог, который с победным кличем облагораживает материю». Это «знание» как древних, так и нынешних гностиков: мы не те, кем мы себя считаем, мы – боги, заточенные в бренную плоть. И зная, что мы боги, мы достигаем состояния свободы, потому что только наша воля не дает нам подняться до уровня божества.
Если человек – это бог, тогда его сутью является воля, выражаемая в чистой неограниченной свободе. Эта суверенная воля должна быть идентичной у всех (иначе она перестает быть суверенной), и все остальное, касающееся отдельного человека, существует как простые совпадения, знаки или внешние факторы. На самом деле подобные вещи являются препятствиями, которыми скована наша воля.
Древняя форма этого мифа включает следующие основные утверждения:
Тюрьма, в которую мы заключены, – это материя. Однако это не материя в полном смысле слова – это мечта, в которую мы рождаемся и в которой наши духи отбывают срок в полной темноте, до смерти или освобождения.
Создатель этого вещественного мира был умалишенным или зловредным. Он не Тот, кто является источником нашего духа и нашей свободы.
То, что мы родились в этот мир – это наша проблема. Выход из этого мира – ее решение. Наши тела и все вещи, которые проистекают от нашего воплощения и скованности деталями, – это очертания нашей тюрьмы. Это особенно верно для основных признаков наших тел: разделения на мужчин и женщин. Это первичная трещина, которая усугубляется во всех наших различиях. В нашей высшей форме мы – двуполые существа.
Из существования различия полов следует, что жизнь – это основной грех. Более того, зачатие и рождение детей в этот падший мир просто запирает их свободный дух и обрекает их на рабство. Мы рождаемся, каждый зачинается в грехе своих родителей и облачается в телесную тюрьму своей плоти.
Древние гностики, исходя из этой идеи, избегали рождения детей. Некоторые из них становились экстремальными аскетами, давали обет безбрачия и даже освящали свой пост до смерти. Однако некоторые из них становились «свободными духами», презиравшими все сексуальные табу и обычаи, на которых построены клетки тюрьмы этого мира, и предавались сексуальным извращениям. Это показывало презрение гностиков к глубоким различиям и чертам материального мира, они жили только духом, более не связанные этим миром. Это был символ противодействия падшему миру, который сам по себе являлся способом подняться над ним, изменяя то, что мир считает грехом, входя в него, но не попадаясь на его уловку, и таким образом истощая его, взрывая его изнутри, разрушая его, превращая сексуальный акт в то, что не повлечет за собой зачатие детей. Подобные акты для гностиков также могут быть священны.
Сексуальная активность непросвещённых следовала логике мира-тюрьмы, приводя к их продолжению в последующих поколениях. Сексуальная активность, к которой могли бы прибегнуть просвещённые, была необходима, чтобы воскресить «дух», однако затем повернуть ее на чисто духовные цели, прочь от рождения детей. Стратегия состояла в разъединении акта и его последствия, рождения детей.
В самом центре этого была решимость подорвать основание этого мира-тюрьмы. Была ли это стратегия экстремального аскетизма или экстремальной распущенности, смысл был одинаков – победа над материальным миром освобожденного духа, чья суть была в собственной божественной, суверенной воле, свободной от любых последствий, которые не были выражением свободного выбора.
Современный гностицизм
Эта гностическая логика является основанием нашей современной сексуальной революции, включающей освящение однополых актов, нападки на традиционный брак и приравнивание рождение детей к простому размножению; отношение к беременности как к нездоровому состоянию, которое необходимо аннулировать или исцелить; предложение контрацепции как средства для избегания этого состояния; попытка считать аборты способом избежать главного греха – рождения в неприветливый мир души, которая будет отмечена знаком своего чудовищного замысла; и предложение помощи – как проявление доброты – тем, кто желает покончить с жизнью.
Расширяя логику: беременность теперь является эстетическим проектом матери, ребенок в чреве – лишь глина, пока он магически не станет человеком, когда мать сделает свой «выбор» (сделанный без чьего-либо вмешательства); само тело становится лишь выражением суверенных выборов, стирая целостность его естественного состояния в акте просвещённого выбора и мощного противостояния данного ему характера; татуировки, пирсинг и другие способы членовредительства и нелепых метаморфоз, таким образом, становятся «красивыми» признаками «подлинности», потому что они поясняют, что данная нам материальная форма тела ничего не обозначает, что она в конечном итоге не истинна.
Суверенная воля человека, представляемая предполагаемым центром тяжести, на самом деле является тонкой тростинкой. Чтобы быть непреложной и неуязвимой, воля, принадлежащая человеку, по определению не должна быть ограничена временем, местом и историей: это есть и может быть только Воля. И чтобы она была свободной, она должна оперировать без оглядки на то, что человеку может быть нужно или что он думает. Именно по этой причине «суверенная воля» в нашем веке так легко превратилось в семейство, клан, государство, аморфный, коллективный Народ. Когда эта Воля исполняется, она противоречит воле простых людей, которые не согласны с ней, и которые, по причине этого несогласия, показывают, что они еще не достигли просвещенной свободы и виновны в «ложном самосознании», или, как еще можно сказать, не достигли истинного Познания. Их сопротивление необходимо сломить. В этом состоят глупость и ужас прошлого века, которые ни в коем случае не окончены. На самом деле, идея Познания продолжает двигаться от одной победы к другой.
Гностики выступают как истинные христиане
Идея гностиков подражает христианской идее, а затем, попав внутрь, сбрасывает свою личину, и уничтожает город ложного бога, который создал этот мир-тюрьму и пленил свободных духов в нем. Она представляет однополые браки, например, просто как дополнение христианской любви, скрывая свою враждебность по отношению к прокреативному союзу мужчины и женщины, пока разоблачение не станет безопасным. Для древних гностиков, как и для новых, этот умалишенный бог, Патриарх, создавший этот мир и притворяющийся истинным Богом, – это Бог Ветхого Завета. И для них Новый завет представляет точный способ и стратегию как его свергнуть.
Идея гностиков полностью противоположна настоящей идее христиан, чей основополагающий центр заключается в воплощении Бога в лице человека, Иисуса Христа. Идея гностиков отвергает воплощение, и замещает его сюжетом скрытых секретов и спасения через обман. Она не принимает реальность истинного рождения Христа во плоти, его жизнь как человека, полностью воплотившегося. Она также не принимает реальность его истинных страданий и истинной смерти. Она превращает его в подделку, имитацию жизни и смерти, шоу божественного актера в маске. Потому что благой Бог не мог принять материальную форму.
Таким образом, гностицизм отвергает идею, что Творец мира – благой, и что мир, который Он создал – хороший, и что тело, которое у нас есть – хорошее, что нам хорошо плодиться и размножаться. Она не может допустить то, что естественный мир, созданный Богом, хорош, истинен и прекрасен сам по себе, утверждая только то, что его нужно обратить на цели чистого духа, на наши цели, не на Его. Мы должны все стремиться быть «духовными, но не религиозными». Мы должны ждать воскрешения вне этого тела. Мы все должны стать как ангелы: процесс, который предшествует этому посредством подражания христианскому процессу возрождения.
Все это делает идею гностиков ересью. (Или, если это не ересь, тогда ничто не ересь). И ее особая опасность в близком соответствии христианской истине; столь близком, что она смутила многих христиан (как мирских, так и воцерковленных) и заставила думать, что это христианская, а не антихристианская «истина», коей она и является. Мы не боги. Мы не чистые духи. Мы не ангелы. Мы ожидаем воскресения тела. Наши воли – это не воля Божья. Мы входим в самую опасную зону, когда пытаемся перенаправить наше собственное будущее, чтобы оно соответствовало нашей воле. Нам придется заплатить слишком дорого, если мы принимаем «знание» змея из Эдемского сада.
В этом вещественном мире существуют поистине темные «структуры давления». Это давление не соответствует воле Божьей. Христиане ожидают спасения и убеждены, что мы в мире, но сами мы не от мира сего, что наш истинный и вечный дом на небесах. Однако Творец этого мира – благой.
Истина воплощения состоит не просто в том, что Христос пришел в обличие самого простого человека, чтобы пробраться в нашу тюрьму и датьнам план побега, но в том, что когда Он пришел как истинный Бог и истинный человек, Бог также утвердил и исполнил Свой суд; что мир, который Он создал, во всем своем разностороннем и иногда хрупком виде, в конечном итоге, хорош, и, как продукт его творения, был благословен. Он подтвердил, что любит этот мир, и любит нас, как отец любит своих детей. И поэтому повеление плодиться и размножаться является святым и хорошим. Дети – дар от благого Бога, и их рождение благословенно.
Защита церковной доктрины, как сказал Честертон, похожа на управление повозкой, запряженной лошадьми, которые постоянно хотят свернуть в сторону, в то время как вам надо ехать вперед. На церкви лежит бремя защиты таинства боговоплощения; она обязана как бы держать вожжи двумя руками: чтобы не впасть в отрицание спасения этого мира, но и не утверждать, что Божий план искупления уже совершился, потому что для его завершения Христос должен вернуться в Своей славе. Это будет Его победа, не наша; здесь не важны наши усилия, которые мы предпринимали, чтобы это Царство пришло. Утопическое царство, построенное только нашими «божественными» руками предаст свои цели – оно не будет «включать» всех, но будет разделять каждого человека на классы и безжалостно делить человечество на избранных и осужденных, на детей Света и детей Тьмы, на освященный класс жертв (которые признают себя таковыми) и проклятый класс угнетателей. Оно не приведет к установлению тысячелетнего царства, однако создаст Государственную машину, которое разрушит любые особенности человека, все разнообразие индивидуальностей.
Самоподдерживающееся восстановление
Современная сексуальная революция носит полностью гностический характер. Она желает сокрушить институт брака и таким образом отрицает святость брачных уз, которые освящают рождение детей; поощряет сексуальную активность, которая не ведет к рождению детей; и даже пытается отрицать самую основополагающую задумку умалишенного бога-творца – сексуальные различия. Но изначальная причина противоречия между идеей гностицизма, отражающегося в сексуальной революции, и христианской идеей не сосредоточена вокруг святости брака, а, скорее, вокруг святости Крещения – возрождения.
Эта часть нашей истории также уходит далеко в прошлое и слишком сложна, чтобы излагать ее здесь. Она включает трубадуров Южной Франции и Италии, путешествующих по ранее катарским (и, следовательно, гностическим) регионам, восхваляя и отличая брак от «истинной», «духовной» любви, которая не приносит материального плода. Здесь следует вспомнить и распространение иконоборческой идеи безграничности человеческой свободы, заключенной в самых тайных сборищах вдоль Рейна, на территории Нидерландов, Бельгии и Люксембурга.
Все это вылилось в теологический кризис, который формировался вокруг святынь и, таким образом, указал на потерю убеждения в истине воплощения. В этой потере «заключения» святого, свободного духа в простой материи – хлебе Причастия, воде Крещения, сексуальный акт между мужчиной и женщиной, который приводил к рождению детей, казался отвратительным и даже святотатственным. Все это было активно отвергнуто.
Так как же было людям избежать тюрьмы грешной материальности, в которой они были заточены с самого момента зачатия и рождения? Традиционно христианин говорил, что человек освобождается посредством таинства Крещения. Это и было возрождение. И благодаря продолжающейся благодати этого возрождения, человек продолжал и углублял его действие в своей жизни через покаяние и внутреннее обращение.
Однако для гностиков (или как бы они себя ни называли) святость Крещения казалась фальшивкой. Оно было совершено через «вещество» воды и исполнялось властью материально зримой и таким образом изначально испорченной Церкви, и оно могло быть совершено без воли духа человека, которого это касалось, например при крещении младенцев. В лучшем случае святость была просто метафорой для чего-то чисто духовного и вечного. В худшем – это была иллюзия, которая никогда не приводила к тому, что было обещано.
Однако если оно не могло на самом деле повлиять на возрождение человека, то что могло? Подобное восстановление было бы чем-то сделанным полностью сформированной (и божественной) волей человека. Оно также было бы полностью духовным, несмешанным с вещественным. Однако оно бы позволило человеку-богу не только избежать «скучной инерции его плотской тюрьмы», но также «с победным кличем облагородить материю».
Полная сила этой логики появляется постепенно, показывая себя периодически полускрытой до эпохи Просвещения и затем в XVIII и XIX веке во время европейских революций. Там «возрождение» стало намного большим, чем просто индивидуальной проблемой (как я сказал, «индивидуальная» свобода – это хрупкая соломинка, быстро ломающаяся и затем сгорающая в огне коллективной воли), став скорее тем, через что нужно пройти обществам, государствам и «народам».
Однако на индивидуальном уровне это означает, что возрождение станет тем, что происходит поступательно, прогрессивно, со сменой поколений, каждое из которых обеспечит следующее поколение намного более совершенным, чистым и более духовным началом. Приобретенные добродетели родителей будут передаваться следующему поколению, которое начнет свое продвижение вверх с этой точки. Эту задачу выполнят правильно преподнесенное образование и технологии. Однако каждое поколение также будет нуждаться в самоэкзаменации и самокритике, периодах борьбы и лагерях переобразования. Иногда переход на следующую стадию будет легким, однако часто он будет сложным и возможным только после жестокого, революционного внутреннего или внешнего кризиса. Потому как на каждой стадии в этом последовательном подъеме следующая стадия будет все еще скрыта и не ясна, а ее определение должно будет прийти извне и свыше взгляда предыдущей стадии. Считалось, что таким образом человек может инициировать свое собственное спасение. Последствия поколений и затем возрождение будет преодолено: возрождение родителей повлияет на последующее поколение их детей.
Согласно этому принципу, к середине XIX века многие убедили себя, что внутренние добродетели, мысли и чувства мужчины и женщины во время сексуального акта будут иметь доминирующее влияние на формирование ребенка, которого они зачали: если их мысли, отношения и восприятие были духовными, благородными и образующими, тогда их физическое тело и ментальное формирование их ребенка будет возвышенным. А если нет, если сексуальный акт не был полностью результатом свободного выбора безграничной воли (в частности, со стороны женщин), тогда ребенок будет иметь глубокие отметки деформации в своем теле. Таким образом, ребенок является полностью продуктом духа родителей, который станет более совершенным и духовным по мере смены поколений. В основном, дети не должны рождаться, по меньшей мере, точно не «беспорядочно», однако если они рождаются, они должны быть «лучше»: это можно делать только если родители ребенка уже были духовно и ментально возрождены. Это «Ламаркианское» понятие наследия приобретенных характеристик является моделью для гностического преодоления нашего падшего состояния. Вместо рождения, за которым следует возрождение, последовательность изменялась: (родительское) возрождение, за которым следовало рождение (ребенка).
Гностическое возвышение человека
Все, что касается сексуальной революции, пошло отсюда: поощрение секса без последствий, который должен лишь разжигать страсти и «жизненные энергии», старание предотвратить «нежелательную» беременность, все экзотические физические техники (для эрекции с последующим сдерживанием и «преобразованием» семени) и все химические и механические технологии для достижения этого, все убеждения, что «выбор» матери превращает безжизненную массу тканей в человека необъятной божественной ценности, отделение «разведения» детей от духовного (а именно: сделанного материально несущественным) сексуального акта. В общем, можно сказать, что целью было то, чтобы мужчины удерживали свое семя и превращали его в дух, а женщины рождали детей от духов. Все дети были бы тогда рождены от «непорочного зачатия», свободные от того, что сегодня называют «культурой изнасилования». Разве в якобы «мирских» и «прогрессивных» терминах это не похоже на описание подражания чему-то другому? Тому, что Монсеньор Рональд Нокс (Monsignor Ronald Knox) в книге «Символ веры в замедленной съемке» (The Creed in Slow Motion) описал следующим образом:
«Это можно представить подобием того, как если бы послание Гавриила сначала отпечатало в мыслях девы Марии образ Спасителя, Который должен был прийти, а затем реальность этого образа начала формировать себя в ее чреве… Слово стало плотью, чтобы мы, творения плоти, могли еще раз прийти в силу Духа».
Более всего это гностическое «восхождение человека» требует, чтобы только возрожденные рождали детей. Если другие начнут рождать, дети будут отмечены грехом и обречены на горестное существование – судьбу настолько плохую, что можно сказать, что им было бы лучше отрешиться от этого страдания и «освободиться» таким образом от своего плотского заключения. В итоге этой логики рождается не только евгеника и эвтаназия, но режим, в котором только Избранным позволяется иметь детей – то есть «возрожденное» (читать: «прогрессивное») Государство дает им разрешение, и когда дети родятся, их благосостояние и образование будет полностью в руках Государства, а не их биологических родителей. Разве эти намерения уже недостаточно ясны всем, кто может читать газеты?
И кто сегодня те, кто убежден, что они были таким образом возрождены? Их несложно вычислить. Это люди, думающие как журналист, который, делая репортаж о семье с двенадцатью детьми, саркастически сказал: «Разве они ничего не знают о сексе?» – с абсурдным выражением вопроса на лице и с видом того, кто пытается выставить эту пару невежественными троглодитами, а себя – «знатоком» секса, когда на самом деле все, что он «знает» о сексе, это как предотвратить зачатие. Благодаря своему «возродившемуся самосознанию» он и его товарищи будут, если появится возможность, мешать размножаться тем, у кого «ложное самосознание». Это клуб евгеники и эвтаназии с программой рождения лучших младенцев, который берет эволюцию в свои собственные руки, с целью возродить человеческую расу. Потому что они «знают», что пол – это всего лишь побочный социальный механизм авторитарного, злобного «патриархального уклада». Они знают, что мир пронизан несправедливостью: это творение и продолжение первобытного изнасилования сумасшедшим и похотливым Патриархом. Посетив обязательный «курс по ориентированию в сексуальном насилии», они знают, что каждый акт сексуального взаимодействия между мужчиной и женщиной сознательно или бессознательно является эхом того изнасилования.
Они знают, что Иисус был борцом за свободу и социальную революцию, нацеленную на «гомосексуализацию» обычаев мира и таким образом на исцеление и возмещение злых последствий того изнасилования. Они знают, что он был спасителем, потому что он был символом противоречия и камнем, отверженным строителями этого мира-тюрьмы, который станет во главу угла Нового Века.
Это культура, которую мы наблюдаем. Несмотря на то, что считают некоторые, она имеет глубокие «религиозные убеждения», однако это гностические убеждения, а не христианские. Это самая основательная извращенная христианская ересь. И христианство не может принять ее или пойти с ней на компромисс, если только не хочет принять ее смертельные последствия. Однако это, по сути, является целью гностиков.
Источник: Catholic World Report
