Послереволюционные годы и период Великой Отечественной войны стали суровым испытанием для христианских церквей в России, однако и в то нелёгкое время верующие показывали всей своей жизнью и делами любовь ближним и Отечеству.
17-18 сентября 2015 года в г. Санкт-Петербурге состоялась II межрегиональная научно-практическая конференция «Церковь и война. К 70-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Организатором конференции выступило правительство Ленинградской области.
В конференции участвовало более 60 человек, представлявших органы власти, общественные, научные, образовательные и религиозные организации Санкт-Петербурга, Ленинградской области и ряда регионов Северо-Западного и Центрального федеральных округов. В рамках социально значимого проекта «Подвижники земли русской» на конференции присутствовали и выступили с докладами исследователи Михаил Одинцов и Анна Кочетова.
Кочетова Анна Сергеевна, главный специалист Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), кандидат исторических наук, исследователь проекта, выступила с докладом «Духовенство и верующие в патриотическом служении Родине в годы Великой Отечественной войны».
«С началом Великой Отечественной войны практически все конфессии СССР заявили о своей патриотической позиции. Их руководители в обращениях к духовенству и верующим призывали достойно выполнять свой гражданский долг, оказывать всю возможную помощь фронту и тылу…..
…Приведенные примеры — только малая часть патриотического служения духовенства и верующих. Упоминаемые телеграммы и письма в адрес Сталина дают нам представление о настроении большинства духовенства и верующих, их искреннем желании помочь Красной армии в освобождении своей страны. Практически на все выявленные нами письма и телеграммы имеются копии ответов И.В. Сталина с выражением благодарности за помощь и заботу о Красной армии.
Всего за годы Великой Отечественной войны от советских людей в Фонд обороны страны поступило свыше 16 млрд рублей деньгами, 13 кг платины, 131 кг золота, 9519 кг серебра, на 1,7 млрд рублей драгоценных камней, 15 млн иностранной валюты, свыше чем на 4,5 млрд рублей облигаций государственных займов, более 0,5 млрд рублей вкладов в сберегательных банках. На эти средства было выпущено и передано в действующую армию 30522 танка и САУ, отправлено на фронт более 2,5 тыс. боевых самолётов, более 20 подводных лодок и военных катеров, несколько тысяч артиллерийских орудий и другого типа вооружения.
Это был достойный вклад верующих всех церквей и религий в общее дело советского народа, дело защиты Родины».
В свою очередь, доктор исторических наук, профессор, начальник Центра документальных публикаций Михаил Иванович Одинцов поделился результатами исследований жизни христианских общин и священнослужителей в блокадном Ленинграде, подробно рассказал о служении Патриарха Алексия Симанского, именуемого патриархом Победы.
К сожалению, в виду прошедших в тридцатые годы репрессий, далеко не у всех верующих была возможность содействовать борьбе с фашизмом. Так один из известнейших российских подвижников, основоположник российского пятидесятнического движения Иван Воронаев, исследование жизни и служения которого мы проводим в настоящее время, был расстрелян. Позднее, в конце пятидесятых, советский суд признал не только расстрел, но и арест служителя незаконным, но человека уже не было в живых. Можно только предполагать, как много потеряла страна в лице верующих, погибших в застенках ГУЛАГа в тридцатые годы. Список убиенных за веру в тот период огромен и включает в себя представителей всех вероисповеданий нашей многонациональной и многоконфессиональной Родины. Тем не менее, несмотря на столь тяжелые испытания, выпавшие на долю верующих, они не только поддержали справедливую борьбу своего народа против немецко-фашистских захватчиков, но и стали примером для многих своих сограждан в деле борьбы с общим врагом. Одним из ярчайших примеров такого лидерства является, безусловно, патриарха Алексий (Симанский).
…8 сентября 1941 г. вокруг Ленинграда сомкнулось кольцо блокады. Правящий архиерей митрополит Ленинградский Алексий (Симанский) был приглашен в обкомпартии. Ему предложили покинуть город на улетающем последнем самолете. Алексий отказался, посчитав для себя долгом христианина остаться рядом со страдающей паствой.
В первую блокадную зиму многое обесценилось, … высоко ценились только хлеб и тепло. Город беспрерывно бомбили и обстреливали. Бомбы и снаряды нередко попадали в близлежащие дома, а то и в храм. Как-то во время обстрела была пробита висевшая на вешалке одежда владыки. Долгое время один большой осколок лежал на письменном столе Алексия, играя роль пресса.
Однажды поздно вечером, обходя храм с образом святителя Николая Чудотворца, владыка едва не упал, споткнувшись о какой-то сверток, лежавший на полу перед иконой Божией Матери «Умягчение злых сердец». После обхода и закрытия храма владыка вместе со сторожем сели за стол и развязали найденный узелок… Сверкнуло золото, вспышками заиграли в свете огня бриллианты – то был чей-то безмолвный дар. Наутро сверток с пожертвованиями отнесли в военкомат и сдали под расписку.
Через пару дней в соборе раздался телефонный звонок. Взяв трубку, владыка Алексий услышал взволнованный голос:
– Митрополит Алексий?.. Это звонят из Смольного… От имени Городского Комитета Обороны просим передать благодарность прихожанам за взносы в патриотические фонды.
– Спасибо. Скоро будет вечерняя служба… обязательно передам ваше слово.
– Может, – поинтересовались в трубке, – что-то требуется для служб в храме?
– Все у нас, в основном, есть… Вот… только если вина красного для причастия… несколько бутылок. Да и с дровами совсем плохо… Мерзнут люди.
– Записано… доставим, будьте уверены! Есть еще у нас, владыка, вопрос… Мы хотели бы вас прикрепить к столовой Смольного. Хотели бы, чтобы вы приходили хотя бы раз в день.
– Спасибо, но… – Митрополит услышал, как скрипнула церковная калитка. Глянув в окно, увидел, как первые прихожане потянулись к храму, и со вздохом добавил: – Ничего мне не надо, как все, так и я.
Владыка Алексий неторопливо облачился в рясу, поддев под нее меховую безрукавку, тихо помолился, перекрестился и начал медленно спускаться с третьего этажа в зал, где его уже ждали люди – закутанные в одеяла, обвязанные платками, опухшие, с серыми лицами прихожане, пришедшие в храм на всенощную. Служба длилась недолго – ни пастырь, ни его обессиленная паства не в силах были вынести более продолжительного богослужения.
По установившейся традиции митрополит произнес проповедь.
– Братья и сестры! – начал он. – Сегодня городские власти благодарили вас, мои дорогие, за вашу помощь фронту и тылу. И я передаю вам всем благодарность властей и от себя благодарю вас за душевную щедрость… Какие бы несчастья ни посетили нас, мы должны верить в победу. Не дрогнем душой, не поступимся верой и любовью к Отчизне. За Родину стояли наши православные предки, считая бесчестьем измену ей и доблестью принять за нее смерть от вражеской руки. Исполняя заветы старины русской хранить Отечество, свершим выпавший на нас христианский долг и обязанность достойно; так, чтобы и дети, и внуки наши восприняли веру и дух наш русский, православный! Призываю благословение Божие на град наш, на пастырей и верующих, на воинов Красной армии, на всех труждающихся и страждущих в годину военную…
Слова проповедника доходили до всех и каждого из прихожан, согревали, ободряли, возвращали силы и внушали надежду… Казалось, этим словам внемлют лики святых, проступающие в неярком свете свечей и лампад – заступников и спасителей Веры, Отечества, Народа… Люди слушали своего пастыря, крестились… Губы их шевелились в беззвучной молитве, глаза были полны слез… То здесь, то там слышались сдавленные звуки рыданий… И сквозь них можно было разобрать: «Милый… любимый…. родной… спаси… сохрани». А кто-то горестно, с мукой, просто произносил имена своих погибших родственников и за каждым именем повторял: «Прощай… буду помнить… до встречи»… Никто не стыдился своих чувств, ибо были они общими для всех – любовь к Родине и ненависть к врагам.
…В январе наступившего 1942 года город стал вымирать, все большего числа своих прихожан недосчитывался Никольский собор. Не было воды, дров… Окончательно отключили свет, и собор погрузился во тьму. Лишь небольшое число неярких лампад перед алтарем и по стенам собора обозначали контур священного пространства. Люди умирали … вдали от храма, и митрополита просили совершить заочные отпевания. Но бывало и так, что отпевания приходилось совершать над телами, что плотными рядами лежали на полу по всему храму: кто в гробу, кто завернутый в простыни, кто даже в узком кухонном шкафу… Владыка в валенках, ватных армейских штанах, в ватнике, с надетой поверх всего этого рясой и фелонью, с кадилом в руке обходил эти скорбные ряды, творя заупокойную службу. А за ним несли тазик с песком, которым владыка посыпал мертвые тела, символически предавая их земле. Жалостно и негромко пел хор, состоящий из истощенных, закутанных в шерстяные платки старушек.
Несмотря на голод, мороз, кромешную тьму, артобстрелы и бомбежки, народ приходил в храм каждый день. Одному Богу было ведомо, как они добирались потом до дома в кромешной уличной тьме, слабые и истощенные дистрофики. Медленно плелись они по узким, протоптанным в снегу тропинкам, спотыкаясь о лежащие на пути обледеневшие мертвые тела, и не обращая внимания на грохот рвущихся снарядов и бомб. Иногда, когда улицу освещали пожарища горящих домов, они останавливались и, кашляя от дыма, грелись у этого зловещего костра.
Люди любили владыку, потому что он был прост и доступен. Он принимал всех, кто хотел с ним поговорить и получить благословение. Всегда кроткий и приветливый в обращении, всегда пребывающий в смиренном расположении духа – таким запомнился митрополит Алексий (Симанский) пережившим блокаду ленинградцам. На каждой службе владыка Алексий стоял перед алтарем, облаченный в торжественные одеяния. Но всем заметно было, какой след оставила блокада на облике владыки. Он страшно исхудал, был немощен и болен. Но на этом изможденном и сильно постаревшем лице по-прежнему горели силой веры глаза, а слово его обжигало душу.
В начале июля 1943 г. Алексию было разрешено покинуть осажденный Ленинград. На военном самолете, через Москву, он прибыл в Ульяновск, где в эвакуации находился митрополит Сергий (Страгородский). Встреча после двухлетней разлуки была очень радостной. Владыка Алексий рассказывал о пережитом времени блокады, о городе-герое, о пастве, проявившей мужество и горячий патриотизм. Многие из очевидцев запомнили слова митрополита Алексия, часто им повторяемые во время пребывания в Ульяновске: «Боже, как вы все здесь много едите». В те две недели, что Алексий был в Ульяновске, между иерархами обсуждались проблемы возрождения церкви, возвращения патриархии в Москву, где должна была вскорости состояться какая-то очень важная встреча.
Ожидаемое событие произошло в ночь с 4 на 5 сентября 1943 г., когда митрополиты Сергий, Алексий и Николай были приглашены в Кремль на встречу со Сталиным. А уже 8 сентября в новом здании Московской патриархии (Чистый переулок, 5) состоялся Архиерейский собор, избравший нового патриарха, которым стал митрополит Сергий Страгородский. Но лишь 8 месяцев он возглавлял церковь, скончавшись 15 мая 1944 г.
Обязанности местоблюстителя патриаршего престола были возложены на митрополита Алексия (Симанского). В конце мая, извещая паству о принятии на себя новых обязанностей, он писал в своем первом послании: «Мы переживаем время, когда Господь дарует нам утешение видеть близость победы нашего оружия над врагом. Усилим, братие, нашу молитву о небесной помощи нашему воинству; усилим и нашу, хотя малую, как капля в море, но, если она дается от искреннего сердца, действенную помощь на нужды военные; и словом, и примером да не престаем призывать нашу паству к бодрости душевной, к непоколебимой вере в торжество правды, в победу нашего правого дела».
В период местоблюстительства, который продолжался 265 дней, митрополит Алексий должен был решить две взаимосвязанные задачи: первая – продолжить дело патриарха Сергия по возрождению церкви; вторая – обеспечить проведение Собора для избрания нового главы Церкви.
…Уже в начале августа 1944 г. делегация Патриархии посетила Совет для обсуждения возможного порядка избрания Патриарха Московского. Пришли к единому мнению, что патриарха должен избрать Поместный Собор, которому должен предшествовать Архиерейский Собор. Предполагалось, что на Поместном Соборе будут присутствовать все правящие архиереи, представители приходского духовенства и миряне, всего около 150 человек. Одновременно делегация Патриархии просила оказать содействие в обеспечении проезда в Москву иностранных и советских участников Соборов, в предоставлении гостиницы для их размещения и в организации питания. Совет по делам Русской Православной Церкви поддержал эти предложения и представил их в виде докладной записки на имя В.М. Молотова.
21–23 ноября 1944 года в здании Патриархии состоялся Архиерейский Собор (50 епископов). Первый день был посвящен обсуждению вопросов общего положения Церкви и ее епархий, задач, которые ложились на епископат и духовенство в условиях церковного возрождения в стране, возможного порядка избрания нового главы Церкви. Митрополит Алексий в своем выступлении так охарактеризовал положение Русской православной церкви: «Условия для развития церковной жизни – благоприятны, со стороны правительства нашего мы видим полную поддержку в наших церковных и патриотических начинаниях. За последний год по всему нашему Союзу открыто сверх имеющихся более 200 церквей, все ходатайства об открытии храмов тщательно рассматриваются; дело это продолжается и будет продолжаться и впредь. Открыты в Москве Богословский институт и Богословско-пастырские курсы; такие же курсы могут быть открываемы и в епархиях, и, таким образом, можно надеяться, что у нас постепенно пополнятся кадры пастырей, которые пойдут на это служение не по принуждению, не по необходимости, а по искреннему влечению к работе на церковной ниве».
Второй день Собора начался совершением Литургии в Богоявленском соборе. После Литургии митрополит Алексий в архиерейском облачении служил панихиду по Патриарху Сергию у места его погребения в соборе. Остальные архиереи внимали словам Местоблюстителя: «Мы веруем, что Святейший Патриарх Сергий и по смерти своей жив у Господа, и чувствует наше присутствие и наши молитвы о нем, и радуется нашему молитвенному собранию у его гроба, мы вспоминаем его любовь к нам, своим сопастырям, его кротость, его смирение. На всех нас простиралась его забота, его отзывчивость к нашим нуждам, его снисхождение к нашим немощам и недостаткам. Любовь его проявлялась к каждому из нас в бесчисленном ряде случаев, а его смирение проявлялось в том, что он, будучи выше всех нас во всех отношениях, относился к нам не только как к своим детям, но и как к братьям».
Архиерейский Собор принял решение о месте и времени проведения Поместного Собора, утвердил программу и чин избрания Патриарха. Учитывая согласие государственных властей, Собор вынес решение о приглашении в качестве почетных гостей предстоятелей Православных Поместных Церквей. 24 ноября участников Архиерейского Собора принял председатель Совета Г. Г. Карпов. Он убеждал иерархов, что «те явления, которые сейчас происходят в жизни Церкви, во взаимоотношениях между Церковью и государством, не представляют чего-то случайного, неожиданного, но носят характер направленный на скорейшее достижение победы над врагом».
…По редким сохранившимся личным письмам митрополита Алексия мы можем попытаться реконструировать его думы, сомнения, надежды тех лет. В одном из них, отправленном 26 ноября 1944 года из Москвы самому близкому ему на тот момент человеку, Даниилу Остапову, читаем: «У нас эти дни был съезд всех моих собратий, в количестве сорока человек. Это дало, конечно, мне много забот и работы. Постановление – Собор назначить на 30 января нового стиля для выбора преемника Дедушки, хотя и на этом собрании единогласно высказались за Ленинградского. Но Собор в январе будет полный, и даже приглашаются Восточные Патриархи. Сложно, но зато полно и закономерно. Вы знаете, что Ленинградский не честолюбив и что он предпочитает тихое житие внешней суетности. С годами это чувство усиливается. Но вот на старости лет приходится покориться воле Божией. И так как делаешь не свою волю, то можно надеяться и на Вышнюю помощь, которую я и ощущаю повседневно и во всех делах».
Стремясь максимально содействовать успешному проведению Собора, Совет по собственной инициативе уже в первые январские дни 1945 года входит в правительство с представлением об открытии 29 православных храмов в различных регионах страны.
Стоит упомянуть и о том, что по просьбе митрополита Алексия из Загорского музея-заповедника в распоряжение Церкви на время проведения Поместного Собора были выданы ценные экспонаты, в частности уникальные облачения святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского, так почитаемого Патриархом Алексием (Симанским): ряса, саккос, пояс, великий и малый омофор, епитрахиль, поручи, палица, сулок, посох. Одновременно было разрешено облачить в схимническое одеяние мощи преподобного Сергия, которые поставили в Троицком соборе.
31 января 1945 года в храме Воскресения Христова в Сокольниках открылся Поместный собор. В первый день, после торжественного открытия и приветствия почетных гостей и участников Собора, митрополит Алексий предоставил слово представителю правительства СССР Председателю Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпову. Его выступление стало сенсацией. По существу, впервые перед отечественной и зарубежной церковной общественностью предстал человек, о котором многие слышали, и от которого, как все понимали, многое зависело в церковной жизни. Он произнес свою речь в гробовой напряженной тишине. То был акт чрезвычайной политической важности, могущий сыграть огромную роль и для Церкви внутри страны, и для Православия далеко за ее рубежами.
Сегодня, когда известно, о чем говорили Сталин и три митрополита Русской Православной Церкви в Кремле в ночь с 4 на 5 сентября 1943 года, есть основания утверждать, что с трибуны Карпов фактически озвучил принципиальные положения своеобразного «конкордата», заключенного между государством и Церковью. Он предрекал новые, гармоничные государственно-церковные отношения и вселял надежду на безоблачность религиозно-церковной жизни. По завершении своего выступления Карпов по русскому обычаю трижды расцеловался с Председателем Собора митрополитом Алексием.
С кратким, но очень проникновенным и эмоциональным словом о патриотической деятельности Церкви в годы войны выступил митрополит Алексий. Впервые публично и в обобщенном виде предстала перед слушателями картина всецерковного патриотического делания за годы Великой Отечественной войны. Патриарший Местоблюститель особо подчеркивал, что «вещественные жертвы» Церкви, выразившиеся в сборах денежных средств, продуктов питания, драгоценностей и других предметов на нужды обороны страны и Красной армии, были лишь малой долей в общем деле помощи, какую оказала Церковь в годину военного испытания Отечеству. Главным стал «духовный вклад» на алтарь победы, выразившийся в том, что Церковь «поднимала дух безмерной любви к Родине, волю к победе», давала «утешение страждущим, скорбящим, унывающим». Как сказал митрополит Алексий, свой долг исполнили и пастыри Церкви, которые «неленностно выполняли свое святое послушание, невзирая на неимоверные трудности, связанные с военным положением, особенно в местностях, в которых или близ которых происходили военные действия; ежедневно, и не один раз в день, исполняя просьбы своих пасомых, совершали они богослужения, молясь за живых и за умерших, совершая церковные таинства в духовное подкрепление страждущих душевно».
Заседание Собора 2 февраля было посвящено избранию Патриарха. На вопрос о кандидате, с которым протоиерей Николай (Колчицкий) поочередно обращался к присутствовавшим иерархам, начиная от младшего по хиротонии, все, от себя и от лица клира и мирян своих епархий, давали один и тот же ответ: «Избираем Патриархом Московским и всея Руси Высокопреосвященнейшего Алексия, митрополита Ленинградского и Новгородского». То был голос народа, голос Церкви.
Интронизация новоизбранного патриарха состоялась в Богоявленском соборе при огромном стечении народа. Божественную литургию и настолование Патриарха Алексия проводили два Патриарха – Патриарх Антиохийский и всего Востока Александр III и Блаженнейший Христофор, Папа и Патриарх Александрийский.
Здесь же, в храме, Патриарх огласил свое первое послание. Смысл своего нового церковного призвания он определил так: «Патриарх есть живой и одушевленный образ Христа, делом и словом в себе самом наглядно выражающий Истину. Задачею его является сохранение в благочестии и святости тех, кого он принял от Бога. Цель его – спасать вверенные ему души. Подвиг его – жить во Христе и для мира быть распятым. Долг Патриарха – хранить неизменность и неприкосновенность церковного учения, священных канонов и преданий церковных; охранять вверенную ему Поместную Церковь от разделений и расколов; насаждать доброе житие в своей пастве; иных «страхом спасать», иных, по Апостолу, «обличать», «запрещать», «да всяко некии спасутся».
Иосиф Сталин дал Карпову и персональное поручение. Председатель Совета вручил новоизбранному Патриарху особый подарок от Правительства СССР – небольшую шкатулку, выполненную мастерами Палеха, с подписью «И. Сталин». На ней были изображены батальные сцены из истории войн, которые вела Россия; великий русский полководец святой благоверный князь Александр Невский, изображенный вместе со святым Димитрием Донским, попирающий ногой поверженного немецкого крестоносца, – символ приближающейся победы над фашистской Германией. Так же Карпов добился ежегодного выделения на подобного рода подарки 100 тысяч рублей – сумма по тем временам весьма немалая.
Собору был посвящен документальный фильм, показанный на экранах Москвы, в клубах и кинотеатрах других российских городов. Он неизменно вызывал интерес у зрителей. Так, в Курской области вместо запланированного трехдневного показа фильма его показывали шесть дней, и, несмотря на это, всем желающим так и не удалось его посмотреть. Одна из верующих заявила после просмотра: «Все, что я видела, наглядно показывает крепость нашей православной веры. Что бы там ни говорили, а поцелуй Патриарха председателем Совета Карповым – очень многое значит. В жизни даром поцелуев не дают».
Но и упомянутый верующей эпизод, и само выступление Карпова на Соборе в среде партийно-советских идеологов и антирелигиозников воспринимались совсем не так однозначно и благожелательно. Даже такой известный религиовед, советский государственный и партийный деятель, с именем которого связан благоприятный для «сектантов» период взаимоотношений с советской властью, как В. Д. Бонч-Бруевич, не принял изменений в государственной политике в отношении религии и Церкви. В обнаруженной в его личном архиве записке выражается резко негативное отношение к «потеплению» взаимоотношений между Советским государством и Церковью; уничижительно говорится о деятельности «несчастного» Карпова, впавшего в «гнилой компромисс».
…День Победы 9 мая 1945 г. совпал со светлыми днями Пасхи Христовой. Торжественный, бодрый и взволнованный голос Юрия Левитана возвестил о победе советского народа и капитуляции берлинской группировки фашистских войск, о водружении красного флага над поверженным Рейхстагом. Казалось, от радостных криков воздух Москвы взорвался, тысячи людей хлынули на улицы города, в центр столицы – на Красную площадь. Остановилось движение транспорта, а колонны людей все шли и шли. Вечером над Красной площадью взвились ракеты, россыпь разноцветных огней украсила вечернее небо. Салют победы сопровождался громкими криками «Ура!», слезами радости, поцелуями, крепкими рукопожатиями, теплыми объятиями ставших родными людей… Победили! Выстояли! Выжили!.. Самым главным, всеми и везде повторяемым и всех объединяющим стало слово «Победа!». В него вложены были муки, перенесенные в годы войны, боль и скорбь о потерянных родных и близких, радость и надежда на новую, долгую и счастливую мирную жизнь.
И в дневнике Патриарха под датой 9 мая 1945 года стоит одно это слово: «Победа!» В историю Русской православной церкви, в историю Отечества Алексий Симанский вошел и в ней останется навсегда как патриарх Победы!
