Этот процесс имеет свою цену, при этом социальные издержки измерить нельзя никак. Смотрим на канадский опыт.
В июне 2016 года Законопроект C-14 (закон о медицинской помощи в смерти) получил королевское согласие, и канадцам стала доступна новая медицинская услуга. Эта мера предоставляет некоторым канадцам (пациентам) законную возможность попросить медицинской помощи в смерти, а другим канадцам (врачам и медработникам) законную власть предоставлять эту помощь. Однако какой ценой?
Финансовые издержки, связанные с медицинской помощью в смерти, относительно малы. Плата врачам еще не определена, однако промежуточный документ называет стоимость в районе 440.05 долларов за врача и 519.08 долларов за специалиста. Сами препараты будут стоить около 300 долларов. В Британской Колумбии, например, участвующие в процедуре аптеки будут брать от 60 до 100 долларов за «клинические услуги» по выдаче оральных или внутривенных препаратов плюс дополнительные лекарства в случае, если пациент не умрет сразу.
Социальные издержки за медицинскую помощь в смерти могут быть выше.
Во-первых, уже было много сказано о мерах предосторожности, которые могут вообще отсутствовать. Уже одно судебное разбирательство в БК пытается «признать» неконституционным положение в законе C-14, в котором сказано, что только если установлено, что «естественная смерть должна наступить в ближайшем будущем», пациент может запросить эвтаназию. С течением времени излечимые хронические заболевания могут попасть в список этого необратимого «лечения».
Во-вторых, существует опасность причинения вреда уязвимым лицам. Например, в 2004 году британская медсестра попыталась умертвить четырех своих пожилых пациентов просто для того, чтобы освободить больничные койки. В апреле 2015 года чешская медсестра призналась в убийстве шестерых пациентов в целях уменьшения своей рабочей нагрузки. В апреле 2015 года патологоанатом из Онтарио доложил, что среди исследованных смертей среди тяжелобольных пациентов в 2013 и 2014 тринадцать случаев были убийствами. Станет ли легализация убийств небезопасным путем, который канадцы выберут, чтобы облегчить свою обремененную здравоохранительную систему? Будучи прямым свидетелем того, как правительство страны пытается компенсировать медицинские издержки, я беспокоюсь, что медицинская помощь в смерти может предложить им более легкий и быстрый способ сокращения стоимости здравоохранения.
В-третьих, низкокачественное здравоохранение может привести к тому, что некоторые люди запросят эвтаназию, чтобы преждевременно покончить с собой. В недавнем выпуске Montreal Gazette была статья о том, что 52-летний тяжелобольной пациент скорее предпочтет покончить с собой, нежели будет находиться в больнице, в которой к нему относятся бесчеловечно.
В 2015 году канал CBC сообщил, что система ухода за пожилыми или тяжелобольными пациентами в Онтарио «терпит кризис», а главный патологоанатом провинции призвал правительство региона предпринять меры против увеличения жестокого обращения с больными в домах для престарелых.
В-четвертых, что случится с врачами или медработниками, которые будут непосредственно производить эвтаназию и нести груз вины, или с теми, кого вынудят направлять пациентов на ассистируемое самоубийство вопреки голосу совести? Приведет ли то к тому, что профессия врача потеряет смысл?
И наконец, как врач я заявляю, что легализация медицинской помощи в смерти повлияет на мой профессиональный мир. Некоторые из моих коллег присоединились к сторонникам медицинской помощи в смерти, однако я от этого отказался, потому что меня беспокоят последствия для меня, моих пациентов и общества в целом.
Руководство Колледжа фармацевтов Британской Колумбии, к которому я отношусь, на данный момент не требует, чтобы я выдавал препараты для медицинской помощи в смерти или направлял пациентов к тем, кто будет это делать. Однако оно требует от меня предоставлять информацию об этих услугах моим пациентам. Мои клиенты ожидают, что я буду замечать любые ошибки в рецептах, которые могут ускорить их кончину. Я работаю, чтобы гарантировать правильное применение лекарств пациентами, чтобы они оставались здоровыми, насколько это возможно, до момента наступления их естественной смерти. Зачастую мои пожилые пациенты испытывают одиночество, не имея никого, кто бы за них вступился. Те, у кого нет семейного доктора, обычно обращаются ко мне за советом, и я не хочу направлять их на смерть. Поэтому я переживаю, что неэтичные поступки, например, предоставление информации о медицинской помощи в смерти, могут очернить мою совесть или извратить мою профессиональную деятельность.
Далее, как менеджер местной аптеки, которая обслуживает дома престарелых, я знаю, что их постояльцы иногда желают смерти. Я помню, как одна женщина спросила, сколько таблеток определенного препарата ей нужно выпить, чтобы умереть. Я беспокоюсь, что подобные суицидальные настроения всегда присутствуют в нашем обществе.
После принятия C-14 в Канаде многое будет находится под угрозой. Будет ли у нас когда-нибудь адекватное здравоохранение в отношении смертельно больных пациентов? Продолжим ли мы разрабатывать улучшенные болеутоляющие средства? Станет ли исследование болезни Альцгеймера менее значимым? Забудем ли мы, как лечить хронические заболевания, которые сами по себе не смертельны? Может быть столько всего, чего мы никогда не узнаем и не увидим, только потому что выбрали преждевременно окончить свою жизнь.
Автор: Кристина Аларкон (Cristina Alarcon) клинический фармацевт, преподаватель Университета Британской Колумбии.
Источник: Impact Ethics
