Как мы понимаем смысл музыки? Как показал недавний лингвистический анализ, ответ на этот вопрос может дать весьма необычный источник — язык жестов.
«Музыканты и любители музыки интуитивно знают, что музыка может передавать информацию об экстра-музыкальной реальности», — объясняет автор Филипп Шленкер (Philippe Schlenker), старший исследователь Института им. Жана-Никода, Французского национального центра научных исследований (CNRS).
«Музыка делает это с помощью абстрактных музыкальных движений, напоминающих традиционные, образные компоненты смысла, присущие языку жестов, но редко встречающиеся в устной речи».
Анализ под названием «Краткий обзор музыкальной семантики» (Outline of Music Semantics) был опубликован в журнале Music Perception. Более подробный отчёт, в котором приводится обсуждение образной семантики будет скоро опубликован в журнале Review of Philosophy & Psychology («Введение в музыкальную семантику/Prolegomena to Music Semantics»).
Шленкер признает, что устная речь также раскрывает образный смысл, например, если вы говорите, что лекция была «дооооолгой», то у вашего собеседника возникает другое впечатление, чем если вы скажете, что она была просто «долгой». Однако при проговаривании эти смыслы приобретают некий маргинальный оттенок, а в языке жестов, напротив, они становятся преобладающими, при том что он имеет те же грамматические и логические правила, что и устные языки, но более богатые изобразительные каноны.
Черпая вдохновение в изобразительности языка жестов Шленкер предположил, что различные умозаключения, извлекаемые из музыкальных источников, составляются с помощью абстрактных образных правил. Здесь музыка может подражать реальности, создавая «выдуманный источник» того, что воспринимается как настоящее. Как пример он приводит произведение композитора Камиля Сен-Сана (Camille Saint Saëns) из цикла «Карнавал животных» (1886), в котором автор попытался с помощью звуков отобразить физические движения черепахи.
«Когда Сен-Сан захотел показать черепах в «Карнавале животных», он не только использовал сильно замедленную версию очень энергичного танца кан-кан», — отметил Шленкер, — «он также ввел диссонанс, который помогает представить, как эти нерасторопные животные еще и хромают: композитор добился этого эффекта благодаря простой нестабильности режущего уха аккорда».
В своей работе Шленкер широко рассматривает то, как мы воспринимаем музыку, и как мы при этом извлекаем смысл через выдуманные источники, которые она создает.
«Во время прослушивания музыки мы способны представить различные образы источников звука», — отмечает ученый. «Например, низкие частоты ассоциируются с источником звука больших размеров: это стандартный биологический код природы. Поэтому мощный бас скорее вызовет в воображении образ слона, чем звук флейты. Если музыка замедляется или становится мягче, мы естественным образом понимаем, что выдуманный источник композиции теряет энергию, как это происходит у нас каждый день в реальной жизни. Аналогичным образом, высокие частоты могут означать большую энергию — физический код, или большее возбуждение, что является уже биологическим кодом», — отмечает он.
Выдуманные источники могут быть одушевленными или неодушевленными, добавляет Шленкер, и их поведение может указывать на эмоции, которые играют важную роль в музыкальном смысле.
«В общем и целом, не случайно конец произведения обозначается одновременно более медленным темпом и смягчением звучания, тяготеющего к благозвучным завершенным аккордам», — рассказал профессор. — «Это естественные способы, как показать, что выдуманный источник постепенно теряет энергию и достигает большего успокоения».
В своем исследовании Шленкер работал с композитором Артуром Бонетто (Arthur Bonetto), чтобы создать минимальные модификации известных произведений с целью понять источник смыслового эффекта, который они производят. Этот аналитический метод «минимальных пар», заимствованный из лингвистики и экспериментальной психологии, по словам Шленкера в будущем может быть применен и к более протяженным музыкальным отрывкам.
Источник: Science Daily
