В одной из сцен «Однажды …. в Голливуде» герой ДиКаприо сжигает группу фашистов струёй пламени из огнемёта. К этому огнемёту на протяжении почти трёхчасовой ленты Тарантино возвращается несколько раз, что не может быть случайностью. Во всяком случае, не у этого режиссера.
Собираясь в кино, я посмотрел рецензии на новый фильм и обнаружил там лишь два главных мотива: по версии одних, это история про давнее убийство жены Полански, по другой версии — это зарисовка из жизни американского кино 60-х годов. Примерно так это выглядит: Фильм повествует о череде событий, произошедших в Голливуде в 1969 году, на закате его «золотого века». Известный актер Рик Далтон и его дублер Клифф Бут пытаются найти свое место в стремительно меняющемся мире киноиндустрии.
Сразу вспоминаются заметки в советских газетах: «Шербурские зонтики“ рассказывают не о любви, разбитой злой судьбой. Фильм об ином — о моральной капитуляции, о том, как герои сдались этой судьбе, уступили почти без протеста, без взрыва, без бурь. Они просто пошли по течению жизни, тем более что течение было в общем-то милостивым» («Советское кино», 9 июля 1966 года).
После таких аннотаций и в кино-то идти не хочется. Но я пошел, и теперь добавлю свой отклик, дабы разбавить стройный хор типовых оценок.
Конечно, ни о каком это не убийстве жены Полански. Хотя бы потому, что в фильме ее как раз никто и не убивал. И не о заезженном «поиске своего места». Это фильм о жизни хороших друзей, хороших профессионалов, честных, веселых и прямолинейных. Как раз прямолинейность мешает Буту (Брэд Пит) комфортно устроиться в жизни, но именно она делает его порядочным человеком. А еще это кино о столкновении эпохи здравого смысла с первыми ростками новой псевдокультуры, которую мы сегодня имеем в виде гипертолерантности и выученной беспомощности. На мой взгляд, это главная тема картины, из-за нее, думаю, фильм не получил ни одного приза в Каннах и не получит нигде, пока в жюри сидят люди, считающие, что лучший способ сопротивления злу — это захныкать в соцсетях, а нетрадиционная ориентация делает героя особенно интересным.
Впрочем, один приз, все таки, был — снявшийся в фильме питбуль Брэнди удостоен «Собачьей пальмовой ветви» (Palm Dog). Попозже я о ней вспомню.
А какие красивые в фильме женщины! Элегантные, стильно одетые, искрящиеся своей красотой. Прекрасное дополнение к основным сюжетным линиям.
Противостоит им всем группа хиппи. Загаженное жилье, немытые тела, бездельничающие, неряшливо одевающиеся и разговаривающие. В их одежде легко узнается популярный сегодня стиль «мешок и тапки». Хиппи Тарантино не любит, это чувствуется. Чувствуется и то, что для него они не просто группа маргиналов из прошлого, но исток явлений, проникших в 21-й век и набравших силу и пытающихся стать доминирующими. В этом смысле фильм смотрится как своеобразный манифест автора, как протест против общества, где нежелание принимать образ мыслей модной тусовки карается травлей, изъятием, так сказать, из оборота.
В третий раз волшебный огнемёт Рика Далтона (ДиКаприо) появляется в финале, когда группа обдолбанных бездельников решает убить жителей одного из дорогих голливудских кварталов просто потому, что те живут интереснее, чем они, не так как они. Красивые слова о борьбе за мир не мешают планировать жестокое убийство. Но, как говорится, не на тех напали. Последний из нападающих был уничтожен огнём, как это делал когда-то герой Далтона с фашистами в одном из его ранних фильмов.
Случайных параллелей у Тарантино не бывает, и данная впечатление случайной не производит ни разу. Почему фашисты?
Самое лучшее объяснение я нашел у Оруэлла. Однажды, уже после поездки на гражданскую войну в Барселону, после близкого знакомства с нравами левых, он написал: В конце концов, нас ждет режим, в котором все оппозиционные партии и газеты будут запрещены, а всякий сколько-нибудь значительный диссидент окажется в тюрьме. Разумеется такой режим будет фашистским. Он будет не таким, как фашистский режим Франко, он будет лучше, чем у Франко, — даже до такой степени лучше, что за него будет иметь смысл сражаться, — но это будет фашистский режим. Но поскольку его установят либералы и коммунисты, называться он будет иначе. ( Мария Карп. «Оруэлл в Испании»)
Теперь про собаку. Фильм-то классный. При всей своей ангажированности каннское жюри не могло не видеть великолепную игру пары ДиКаприо-Пит, работу художников и операторов. Что-то нужно было дать. Вот тут они и вспомнили про собаку, хотя для них это не собачка, а разрыв шаблона. Не могло быть у гетеросексуального, крепкого и красивого мужика Бута мягкой какающей игрушки, прячущейся за диван в случае опасности. Его собака — это пес-друг, пес-товарищ, готовый спокойно ждать хозяина полгодв в питомнике, пока тот работает, а если нужно — прийти на помощь со всеми своими клыками и когтями.
Тут жюри не попало, но видимо, других призов придумать не смогли.
Автор: Медиаэксперт, журналист Борис Зверев.
